|
[…] Холодная была глубоко увлечена кинематографом и настойчиво искала встреч с его создателями. Ее привлекательная внешность была вскоре замечена заведующим литературной частью фирмы Ханжонкова Никандром Туркиным. По его рекомендации режиссер Евгений Бауэр пригласил Холодную на главную роль Валерии в постановке «Песнь торжествующей любви». После удачного дебюта молодая актриса снялась еще в пяти постановках Бауэра: «Дети века», «В мире должна царить красота», «Лунная красавица» и «Ода из многих». И хотя актриса параллельно снималась у других режиссеров (у Петра Чардынина, например), период ее работы в фирме Ханжонкова принято считать «бауэровским». По свидетельству Валентина Туркина, Бауэр, «применяясь к малой опытности начинающей киноартистки, обходил все самые слишком сложные для нее задания, упрощал ее роли, разлагая их на ряд переживаний в позах и примитивном выражении». Вместе с тем Бауэр «впервые открыто подошел к той правильной ритмической композиции на экране, к тому спокойному строю живописной повести, которые так характерны для расцвета его таланта». В результате подобной «комбинированной импровизации артистки и режиссера» родилась актриса, представляющая «заметную художественную ценность.
Творческое содружество режиссера и актрисы завершилось картиной «Жизнь за жизнь», съемки которой стали для Холодной довольно рискованным испытанием, поскольку ее партнершей была приглашена известная актриса МХТ Лидия Коренева. Это обстоятельство обратило на себя внимание критиков, которым представилась возможность, сравнивая две манеры актерской игры перед камерой, определить победительницу. «Игра Л. М. Кореневой, — отмечал тот же В. Туркин, — внимательно следилась, волновала и трогала, но запоминался образ другой героини, которая не играла, но жила на экране, была в родной стихии… Как ни прекрасна была Л. М. Коренева, чувствовалась ее привычка к сцене, рассчитанный драматизм выражения, связанность формулами осмысленной игры.
Вера Холодная не создавала. Она оставалась сама собой, она жила жизнью, данной ей, любила любовью, какую знало ее сердце; была во власти тех противоречивых и темных сил, которыми тонкий диалектик дьявол оделил ее от рождения«.
Впрочем, рецензенты замечали и недостатки актерской индивидуальности. Говорилось о том, что Холодной не удавалась передача сильных драматических и трагических переживаний, не свойственных и ее человеческому темпераменту. Отсюда попытки «делать игру», пользоваться средствами, противопоказанными экрану (например, усиленное дыхание на первом плане, утрированные жесты и мимические движения).
Это приводило к утрате искренности, столь ценимой поклонниками в игре актрисы. Отмечали и появившуюся усталость, неудачные роли («Живой труп», «Тернистый славы путь»), указывали на однообразие и повторяемость приемов игры Холодной. Примером тиражирования одного сюжета может служить двухсерийный боевик «Сказка любви дорогой» (первая серия «Молчи, грусть… молчи…»), поставленный Чардыниным в ознаменование десятилетия его работы в кино. […]
Артистический успех Холодной нес в себе и весьма важный социокультурный феномен, в котором аккумулировались предпочтения общего сознания в период смутного времени. «Недаром масса так полюбила Веру Холодную», недаром иллюзионы с ее участием на картинах ломились от тысяч зрителей, — отмечал один из наблюдателей, — Вера Холодная давала толпе тихую радость, блаженство мечты, отблески мимолетного счастья«. Титул «королевы экрана», поначалу присвоенный ей прокатчиками и благосклонными рецензентами, был очень быстро подхвачен и безоговорочно утвердился в самых разных слоях российских кинозрителей. Желанной героиней актриса сошла с экрана в жизнь для того, чтобы активно участвовать в различных публичных акциях, концертах и общественных собраниях. […]
Весной 1918 Холодная с частью сотрудников фирмы Дмитрия Харитонова, к которому она перешла на службу в 1916, покинула Москву для продолжения работы над начатыми постановками в Одессе. По некоторым данным можно думать, что главной причиной ее отъезда все же послужила личная драма — одновременный разрыв с мужем и постоянным партнером по кино В. Максимовым.
Согласно разным свидетельствам, в Одессе актриса совмещала съемки с активной концертной деятельностью, разъезжая по югу России с выступлениями на благотворительных концертах в пользу Добровольческой армии. Напряженный творческий режим спровоцировал трагическую развязку ее жизни. Свидетельство импресарио: «У Веры Холодной я бывал ежедневно и был у нее в номере 26 гостиницы „Бристоль“, когда к ней пришли студенты приглашать участвовать в спектакле, который они устраивали в театре литературно-артистического общества на Греческой улице. После спектакля она уехала домой. Была метель, улицы завалены снегом, сани опрокинулись, и Холодная упала в снег. На следующий день у нее поднялась температура: врачи констатировали грипп. Больная не хотела оставаться в гостинице, и по ее настоянию ее привезли к матери, жившей на Соборной улице, в доме Попудовой. Там я ежедневно бывал у нее. Она была в очень угнетенном состоянии, но никогда ни она, ни окружавшие ее родные не высказывали никаких сомнений относительно причины ее заболевания. Скончалась она через несколько дней. Я был на ее похоронах, был все время с ее матерью, и если бы было хоть малейшее основание для всех слухов, то это, конечно, отразилось бы в бесконечных разговорах о покойной, которые происходили между близкими ей людьми».
СКОВОРОДНИКОВА С. (при участии Рашита Янгирова). [Вера Холодная] // Великий кинемо: Каталог сохранившихся игровых фильмов России (1908—1918). М., 2002.
|
Вера Холодная — героиня самой романтичной легенды отечественного кино. Ее имя известно, кажется, даже тем, кто никогда не видел ее на экране. Из двадцати шести с половиной лет жизни Холодной «роман» с кинематографом занял меньше пяти лет, но подарил миру образ столь исключительного обаяния, что его отблеск дошел до наших дней.
Ничто не обещало такой сказочной судьбы старшей дочери полтавского гимназического учителя: ранняя смерть кормильца-отца оставила семье более чем скромный достаток, которого Вере и ее сестрам едва хватило для получения среднего образования. Судьба бесприданницы была известна наперед: удачное (если повезет) замужество, а потом — рутинные роли преданной жены, хозяйки дома и заботливой матери. Но неожиданно проявившийся сильный характер Веры сломал этот стереотип. Уже в отрочестве у нее обнаружились художественные способности: по конкурсу она была принята в балетную студию Императорского Большого театра (которую через год вынуждена была оставить по категорическому настоянию родных). Другие свои увлечения, музицирование и декламацию, она сохранила — хотя, разумеется, все это было лишь любительщиной, непременным развлечением интеллигентного дома. Но волнующее ощущение сопричастности к Искусству поселилось в ней именно тогда.
Жизнь тем временем шла по предуказанной колее: вскоре после выпускного бала Вера вышла замуж за молодого успешного юриста Владимира Холодного. Брак был по любви, и его первые годы были безоблачными. Став состоятельной замужней дамой, Холодная благодаря связям супруга, поощрявшего все ее увлечения, переменила стиль жизни и круг общения. Она стала завзятой посетительницей вернисажей, театральных премьер и литературно-художественных салонов, а вечера проводила в закрытых кружках и кафе-клубах для артистической богемы. Изредка Холодная выступала там с мелодекламацией и хореографическими номерами, но без успеха и творческого продолжения. Завсегдатаи салонов видели в ней лишь манекен: молодую женщину «с поразительными серыми глазами в длинных, пушистых, черных ресницах с неподвижными зрачками наркоманки, с отсутствующим, сонным, правильным лицом».
Холодная интуитивно догадывалась, что желанную славу может ей принести малопочтенный пока кинематограф. Она настойчиво искала встреч с кинематографистами. В конце концов, упорство Холодной было вознаграждено: ее заметил сотрудник ханжонковской фирмы и представил режиссеру Евгению Бауэру. Ей тотчас была предложена главная роль в постановке Песнь торжествующей любви. А следующее утро после премьеры Холодная встретила знаменитостью и общей любимицей. Удачный дебют был закреплен еще пятью бауэровскими постановками: Дети века, В мире должна царить красота, Лунная красавица, Одна из многих и Жизнь за жизнь. Бауэр творчески переосмыслил неопытность Холодной и сделал идеальную «кинонатурщицу». Он «обходил все самые слишком сложные для нее задания, упрощал ее роли, разлагая их на ряд переживаний в позах и примитивном выражении» (Валентин Туркин). В процессе этой «комбинированной импровизации артистки и режиссера» и родился экранный образ актрисы.
Бауэровская находка оказалась необычайно востребованной. Зритель охотно поверил в естественность экранных чувств и переживаний Холодной: «Она оставалась сама собой, она жила жизнью, данной ей; любила любовью, какую знало ее сердце, была во власти тех противоречивых и темных сил своей женской природы, которыми тонкий диалектик дьявол оделил ее от рождения. Она оставалась олицетворением пассивного существа женщины, чутко отражающего веселые и жестокие забавы судьбы, женщины, очарование которой так же неразложимо, как бесспорно».
Конечно, простота и органичность образа Холодной не могли компенсировать отсутствие у нее профессиональной школы. Самые благожелательные критики не могли обойти молчанием недостатки ее экранной индивидуальности и признавали, что актрисе никак не дается передача сильных переживаний, не свойственных ее темпераменту. Когда же она пыталась подменить их утрированной имитацией чувств, это напрочь лишало ее искренности, столь ценимой поклонниками. Трудолюбивая, увлеченная работой актриса постоянно искала новые средства выразительности, но они лишь подчеркивали однообразие ее игры. Наглядным примером стал двухсерийный боевик У камина, поставленный Петром Чардыниным по случаю десятилетия своей работы в кинематографе. В свой бенефис режиссер пригласил главных звезд экрана: Витольда Полонского, Осипа Рунича, Владимира Максимова, Ивана Худолеева и др., в компании с которыми Холодная повторила не раз до того сыгранный образ обманутой женщины. Но картина, повсеместно показанная в раздираемой фронтами Гражданской войны России, сделала рекордные сборы и вновь подтвердила неизменность общих симпатий зрителя.
Успех Холодной — уникальный феномен массового сознания в период революционной смуты. Единодушно признав актрису «королевой экрана» (этот титул первоначально был дан ей прокатчиками и рецензентами), зритель охотно принял творимый ею миф, в котором весьма правдоподобно переплелись жизнь и выдумка, драматизм реальной женской судьбы и стереотипы экранной мелодрамы. «Королеве экрана» посвящают стихи и прозу, романсы и живописные полотна, в числе ее почитателей — виднейшие деятели культуры. В разгар мировой войны Холодная стала символом патриотизма: в сопровождении репортеров она выезжала на боевые позиции, активно участвовала в благотворительных акциях и концертах в пользу раненых воинов.
Летом 1918 г. Холодная уехала в Одессу с киноэкспедицией фирмы Дмитрия Харитонова. Но на юг ее увели не столько съемочные дела, сколько нежелание оставаться в красной Москве и семейная драма: одновременный разрыв и с мужем (вскоре после ее отъезда Холодный был арестован и расстрелян чекистами), и с любимым партнером Максимовым. Этот отъезд больше походил на бегство и стал прелюдией к трагическому финалу актрисы.
Глубоко переживая трагедию «измученной и истерзанной Родины» (само это определение большевики-интернационалисты считали тяжким преступлением), она совмещала съемки с выездами в боевые части и выступлениями на благотворительных концертах в пользу Добровольческой армии в разных городах Юга России. Напряженная работа, разрушенная личная жизнь, бытовые трудности и общий хаос ускорили развязку. Студенты пригласили ее участвовать в спектакле, который устраивали в театре Литературно-артистического общества. После спектакля она ехала домой: была метель, улицы завалены снегом, сани опрокинулись. На следующий день у Холодной поднялась температура, и через несколько дней горячки она скончалась.
Внезапная кончина 26-летней «гениальной натурщицы кино» совпала с внезапной эвакуацией французского экспедиционного корпуса, за которой последовал необъяснимый по легкости приход в Одессу большевиков. Это породило самые невероятные слухи о ее смерти. Холодную считали авантюристкой и содержанкой высокого французского офицера; говорили, что она шпионила то ли в пользу белой, то ли красной разведки и, в конце концов, поплатилась за это…
Сестре актрисы удалось вывезти ее детей в Болгарию. На родине же творчество Холодной и само ее имя надолго стали синонимами вырождающегося буржуазного искусства, мещанской пошлости и едва ли не бранным словом в лексиконе молодых новаторов советской кинематографии. Тем не менее, вопреки негласному запрету память о первой королеве русского экрана сохранилась в памяти соотечественников. С начала 1960-х гг., когда имя Холодной показалось власти совершенно безопасным, она вернула его в научный и печатный оборот без прежних уничижительных обертонов. Дальше всех пошел пылкий поклонник актрисы Алексей Каплер: в трогательном биографическом очерке он представил ее советской патриоткой и едва ли не героиней большевистского подполья Одессы. Советизация мифа о Холодной обрела законченное выражение в патриотичной (и кассовой!) мелодраме «Раба любви» Никиты Михалкова, подменившей новаторскую, но идеологически «сомнительную» и потому незавершенную картину Рустама Хамдамова Первые радости.
Окончательное оформление мифа о Холодной в позднесоветскую эпоху сделало его совершенно герметичным и бесконечно далеким от прототипа. Мумификация исторической памяти подорвала остатки живого интереса и к этой незаурядной фигуре, и к возможности адекватного осмысления ее судьбы. Столетний юбилей актрисы в 1993 г. прошел почти незамеченным. Не удалось даже распорядиться тем, что уже было сделано бескорыстными энтузиастами. Незамеченным осталось и то, что именно ее памяти режиссер Олег Ковалов посвятил свой фильм Остров мертвых, вышедший в юбилейный год и пропитанный той утонченной томностью, которая была столь характерна для фильмов и облика самой Холодной. Многофигурность конструкции, обилие коннотаций и боковых ходов затенили центральный лейтмотив фильма, составленный из кинопортретов актрисы и хроники ее похорон. Режиссеру так и не удалось «вернуть» своим современникам один из самых прекрасных женских образов в русской истории. Уникальная коллекция иконографии Холодной, которую собрал Николай Болобан, после его смерти была практически утрачена, а многолетний труд биографа Бориса Зюкова запоздало вышел в свет после его смерти и после юбилея.
ЯНГИРОВ Р. 1996.
|
|