Смотреть Дон Диего и Пелагея (1927)

Актеры: Мария Блюменталь-Тамарина, Анатолий Быков, Владимир Михайлов, И. Левкоева, Иван Юдин, Владимир Попов, Осип Брик, Александр Громов, Даниил Введенский, Михаил Жаров, Елена Тяпкина

Тема фильма заимствована из опубликованного в «Правде» фельетона А. Зорича «Дело Пелагеи Деминой». Начальник маленькой железнодорожной станции — пустой и неумный человек — увлекается чтением рыцарских романов. Отождествляя себя с доном Диего, распаленный июльской жарой, герой злится на очередной поезд, отрывающий его от захватывающего романа. Увидев переходящую рельсы старушку, он тут же составляет протокол о нарушении Пелагеей Деминой железнодорожных правил. Старушку вызывают в суд и приговаривают к трем месяцам заключения. В дело вмешивается возмущенная формализмом судопроизводителей комсомольская ячейка. Комсомольцы добиваются освобождения Пелагеи. Тонко насыщенный бытовыми деталями, наполненный множеством комических ситуаций, с которыми как бы не хотела соглашаться простодушная и наивная героиня (гениальная работа Блюменталь-Тамариной), фильм был очень хорошо принят и зрителем, и критикой.

...Жарким летним днем начальник заброшенного полустанка с многозначительным названием "Заминка", около которого редко останавливаются даже почтовые поезда, томился от безделья, почитывая старинный рыцарский роман о благородном Доне Диего... Тягучая, томная атмосфера передана в комедии Якова Протазанова блестяще. "Диего" ждет-не дождется ну хоть какой-нибудь зацепки, ничтожнейшей причины оказаться при "деле": показать свою власть, важность и "авторитет". И такая оказия случилась. Малограмотная бабка Пелагея переходила через рельсы, лелея почти несбыточную надежду продать проезжающим крынку молока. И вот тут-то старушку "задержал с поличным" не в меру ретивый начальник станции, обвинив ее в переходе путей в "неположенном месте". М.Блюменталь-Тамарина сыграла простую крестьянку, выделив ее природный ум и затаенную усмешку по отношению к спесивому бюрократу "Дону Диего". Но тот оказался далеко не последним бюрократом в районе. Состоялся суд, вынесший Пелагее суровый приговор: три месяца тюрьмы...

Финал картины парадоксален, если не фантасмагоричен: Пелагея освобождена, а местные старики идут записываться в комсомол... Быть может, именно поэтому комедия "Дон Диего и Пелагея" - одна из немногих картин Протазанова, единодушно отнесенных критиками 20-х годов к числу его несомненных удач. И в самом деле: комсомольцы, восстанавливающие справедливость и защищающие простой народ от подозрительных "спецов". Что может быть лучше для "генеральной линии"? Кстати, еще одного "спеца" играет в картине Михаил Жаров. полувоенный френч /из нагрудного кармана кокетливо выглядывает носовой платочек/, клетчатое кэпи, галстук-бабочка, слащавые тоненькие усики... О познаниях этого "спеца" по сельскому хозяйству можно судить по

одному его вопросу насчет свеклы: озимая она, или яровая? Таким образом, Яков Протазанов очень хорошо чувствовал "конъюнктуру момента": ведь именно против подозрительных в смысле социального происхождения "спецов" в те времена один за другим возбуждались образцово-показательные судебные процессы...

Александр Федоров

Яков Протазанов – комедиограф

«Передо мной был совсем иной фильм. С грубоватым нажимом там, где, помнится, сыпались искрящиеся шутки, с железобетонной определенностью взамен давних лирических полутонов», - такой увидел критик В. Демин одну из старых комедий.

Однако так бывает далеко не всегда. Например, скроенный на скорую руку (не упустить бы сенсационный момент - визит заокеанских кинозвезд) «Поцелуй Мэри Пикфорд» с Игорем Ильинским в главной роли. Веселый пустячок, а смотрится с интересом. Многие трюки и ныне выглядят свежо, остроумно, неожиданно. Причина? В отличие, скажем, от драмы, или трагедии, претерпевших с начала века и до наших дней огромные изменения (полностью исключившие прежнюю форсированную манеру актерской игры), комедия отчасти сохранила свое лицо. Естественно, и ее коснулись новые веянья, связанные с синтезом жанров, тем не менее, старая, многократно испытанная логика эксцентрики, комедии положений (а последнее, как известно, не противоречит и разработке характеров) продолжает пользоваться успехом у зрителей. И коль скоро это так, значит, лучшие комедии «Великого немого» (тем более со скидкой на время) будут смотреться еще долгие годы.

Кинокомедии, поставленные Яковом Александровичем Протазановым (1881-1945), безусловно, относятся к их числу. Причем, от некоторых из них можно провести параллель к сегодняшним комедиям, как нашим, так и зарубежным. Ведь оригинальный комедийный трюк выдумать очень трудно (к примеру, смешной эпизод мнимой смерти Балбеса от удара шпаги в фильме Л.Гайдая «Операция «Ы»... полностью заимствован из ранней пародии Макса Линдера «Три мушкетера»).

Протазанов же даром неистощимого выдумщика обладал в полной мере, хотя ему, старейшему режиссеру, поставившему до 1917 года множество картин самых различных жанров, вряд ли приходило в голову, что его истинное призвание - именно комедии. Вернувшись из недолгой эмиграции, он поначалу ставил фильмы вовсе не комедийные - фантастическую «Аэлиту» (1924) и драматическо-авантюрный «Его призыв» (1925).

Первой советской комедией Протазанова стал «Закройщик из Торжка» (1925) с Игорем Ильинским и Верой Марецкой в главных ролях.
Один из советских критиков 1920-х годов тут же обвинил создателей «Закройщика из Торжка» (и вместе с ними - организаторов госзайма) в пропаганде частной собственности: «фильм рассчитан на самого заскорузлого мещанина... сумма выигрыша, сулящая с экрана легкую жизнь, пробуждает в зрителе собственнические инстинкты» (цит. по: Алейников М. Яков Протазанов. М.: Искусство, 1961). Согласитесь, приговор по тем временам весьма суровый…

Другая часть критического цеха обвиняла режиссера в «безудержном американизме» и трюкачестве. Между тем, трюк есть трюк. у него нет национальной принадлежности. А в картине Протазанова немало оригиналь-ных эксцентрических сцен, остроумно, с выдумкой снятых оператором П.Ермоловым (хотя бы применение обратной, замедленной съемки в сцене неудавшегося петиного самоубийства под колесами поезда).

Картина планировалась произведением недвусмысленно «завербованным» - агиткой для рекламы государственного займа по заказу Наркомфина. Перед авторами картины (сценарий В.Туркина) стояла ясная задача: не мудрствуя лукаво снять ленту, призывающую трудовое население покупать облигации. Но, как нередко случается в подобных случаях, фильм перерос узкие рамки рекламного ролика и стал живой, полнокровной комедией.
Конечно, утверждение «чем хуже материал, тем интересней творческое решение», нельзя принять за аксиому, но, по-моему, в данном случае оно совершенно верно.

... Скромный юноша Петя (И.Ильинский) с очень «портновской» фамилией - Петелькин - шьет для нэпманской мастерской вдовы Ширинкиной (фамилия тоже весьма красноречивая). Имея ввиду Петино трудолюбие и здоровье, а главное - перспективу приобретения фактически бесплатного работника, вдова, как нетрудно догадаться, хочет женить его на себе. Накануне свадьбы безмятежный Петя идет за подарком «невесте», но на свое несчастье (далее по закону сказки обернувшегося счастьем) встречает изрядно поистрепанную даму из «полусвета» (О.Жизнева), отставшую от поезда, единственным достоянием которой осталась облигация. Жалостливый простак Петя покупает ее и сдуру приносит вдове. Но жадная хозяйка устраивает Петелькину оглушительный скандал... Тут-то и начинаются невероятные приключения, связанные с крупным выигрышем облигации (иначе зачем тогда, скажите пожалуйста, нужно было заказывать рекламу займа). Одни герои картины о нем знают, другие - нет. Злополучное изделие госзнака переходит из рук в руки (прижимистый лавочник, например, расплачивается им с работницей Катей (В.Марецкая)... Финал, как и следовало ожидать, благополучен: Петя женится на Кате, и выигрыш становится их свадебным подарком.

Сюжет «Закройщика...» крайне незамысловат, но ценность картины не в нем. Сочными, запоминающимися штрихами Я.Протазанов создает достоверную атмосферу быта, нравов и характеров «нэповских» лет, запечатленных острым, сатирическим взглядом художника.

Особо хочется отметить игру Игоря Ильинского, для которого Протазанов стал подлинным «крестным отцом» в искусстве. Ильинский снимался в кино и до «Закройщика из Торжка», но прежние комедии с его участием не имели громкого успеха. Ильинский сыграл Петю недалеким, но добродушным и милым малым. Такой мог самозабвенно погонять прутиком карусельную лошадку, а на рыбалку отправлялся в неизменном своем костюме: пиджачок, белая рубашечка с малюсеньким, вечно сбившимся набок галстуком, галифе плюс шляпа-канотье (дабы не уронить портновского престижа) - с ней Петя не расстается даже провалившись в мотор автомобиля... Зато как трогательно и застенчиво держится Петелькин с любимой девушкой, как искренно хочет помочь попавшему в беду человеку!.. Недаром зрители безоговорочно отдавали Пете свои симпатии, дружно переживая выпавшие на его долю приключения.

Картина вышла удачной - и все же она выла лишь «пробой пера» перед дальнейшими комедиями Я.Протазанова.

Следующей работой режиссера стала экранизация романа итальянского писателя Умберто Нотари «Три вора» (прежде неоднократно переносившегося на экран) - «Процесс о трех миллинах» (1926).

Фильм был по-разному оценен современниками. По-разному оценивается он и потом. К.Рудницкий, например, назвал его «легкомысленной комедией, чуть приправленной перцем социальных обличений» (Рудницкий К. Анатолий Кторов // Актеры советского кино. Вып. 9. М.: Искусство, 1973), а М.Алейников и М.Арлазоров писали о «Процессе...», как о «хлесткой сатире».

О чем же картина?

... Три вора занимаются привычным для себя делом. Каждый по-своему. Тапиока (И.Ильинский) - босоногий бродяга в рваной тельняшке и кепке со сломанным козырьком - тащит «мелочевку»: всевозможные «плохо лежащие» вещи. Элегантный красавец (фрак, белая роза в петлице) Каскарилья (А.Кторов) - неотразимый соблазнитель легковерных женщин - грабит «важную птицу»; желательно с миллионным состоянием. Банкир (М.Климов) наживает деньги «легальным» путем - с помощью финансовых махинаций.

По такой несложной схеме строились и строятся поныне сюжеты бесчисленных «авантюрных» книг и фильмов. Можно, к примеру, вспомнить шедший на наших экранах «Блеф» Серджо Корбуччи с аналогичной тройкой главных действующих лиц - хитрющим простаком Феликсом (А.Челентано), прожженным «мэтром» Венгом (Э.Куин) и всесильной содержательницей притонов. Но по сравнению с «Блефом», сыгранном и поставленном в модном стиле «ретро» зрелищем (по воле случая события комедий Протазанова и Корбуччи хронологически почти совпадают) – «Процесс о трех миллионах» бьет, если так можно выразиться, из тяжелой сатирической артиллерии.

Чтобы убедиться в этом, достаточно сопоставить финалы (по странному стечению обстоятельств также имеющими определенное сходство) обеих картин.

... Из аэроплана, уносящего удачливых мошенников от невезучих преследователей, внезапно вываливаются добытые тяжким трудом миллионы... «Придется переквалифицироваться в управдомы»? Как бы не так! - это всего лишь очередной и самый «коронный» блеф Феликса: деньги нанизаны на тоненькую ниточку, за которую он преспокойно возвращает их обратно. Ни дать, ни взять - апофеоз предприимчивости обаятельного «бизнесмена»!
... С высоты балкона зала суда, где судят невинного (если, конечно, иметь ввиду похищение миллионов) Тапиоку, истинный вор - Каскарилья - бросает содержимое чемодана, наполненного крупными купюрами (правда, здесь тоже своего рода блеф - банкноты фальшивые). Озверевшая толпа (включая конвойных арестанта) набрасывается на них. В суматохе, толчее и давке все забывают о бедняге Тапиоке. Расчет Каскарильи точен: воспользовавшись свалкой, он беспрепятственно выводит подсудимого на волю…

А дальше Протазанов добавляет еще один сатирический аккорд (отсутствовавший в романе), завершающий картину.

... Ставший «джентльменом» Тапиока ловит «на кармане» свое вчерашнее отражение - какого-то несчастного малого, пытавшегося стянуть у него перчатки - и ... выдает его полиции: «Важны не перчатки, важен священный принцип собственности!».
«Процесс о трех миллионах» не стал, бесспорно, некой «сияющей вершиной» комедийного жанра: были тут и уступки салонным мелодрамам (линия жены банкира в традиционно «вамповском» исполнении О.Жизневой), поверхностность отдельных образов. Но в целом картина - новый шаг вперед. В фильме действовали живые, узнаваемые маски, созданные талантливыми актерами разных школ. Не зря Протазанова, в «монтажный век» упорно «цеплявшегося» за «устаревшую актерскую игру», называли актерским режиссером.

Через несколько лет он снимет с тем же актерским составом еще одну комедию - «Праздник святого Йоргена», в которой все принципиальные удачи прежних лет получат дальнейшее развитие, и достигнет результата еще большего. А пока... в 1927 году протазанов вновь обратился к бытовому материалу, основанному на современном материале, поставив сатирическую комедию с, казалось бы, взаимоисключающим названием - «Дон Диего и Пелагея» (по фельетону А.Зорича).

... Жарким летним днем начальник заброшенного полустанка с многозначительным названием «Заминка» (А.Быков), около которого редко останавливаются даже почтовые поезда, томился от безделья, почитывая старинный рыцарский роман о благородном Доне Диего...

Тягучая, томная атмосфера передана в картине блестяще. Как и Дон Диего, начальник станции ждет – не дождется, ну, хоть какой-нибудь зацепки, ничтожнейшей причины оказаться при «деле»: показать свою власть, важность и «авторитет».

И такая «оказия» вышла. ... Шла ничего не подозревающая малограмотная бабка Пелагея Демина (М.Блюменталь-Тамарина) через рельсы, лелея почти несбыточную надежду продать проезжающим крынку молока, и вот тут-то старушку «задержал с поличным» не в меру ретивый начальник станции, обвинив ее в переходе путей «в неположенном месте».

М.Блюменталь-Тамарина сыграла простую, добрую крестьянку, выделив ее природный ум и затаенную усмешку по отношению к спесивому «Дону Диего» - подчеркнув, таким образом, извечное отношение народа ко всякого рода тупости и бюрократизму.

А как назло бюрократов в районе оказалось достаточно. Одного из самых запоминающихся отрицательных типов довелось сыграть в фильме Михаилу Жарову: роль, шутливо нареченного его однофамильцем, «специалиста по сельскому хозяйству Жарова Михаила Ивановича» - этакого денди от советского управленческого аппарата. Полувоенный френч (из нагрудного кармана кокетливо выглядывает носовой платочек), клетчатая рубашка, такое же кэпи (для «гармонии»), галстук-бабочка, слащавые тоненькие усики... О познаниях «специалиста» можно судить по одному лишь его вопросу насчет свеклы: «Озимая это, или яровая?».

Состоялся суд (на котором злополучная крынка фигурировала, как вещественное доказательство), присудивший Пелагее три месяца тюрьмы...

Но добро всегда побеждает зло: местная молодежь взяла «преступницу» под опеку, разоблачив чинуш и их прихлебателей… Концовка картины парадоксальна, если не фантастична: старики идут записываться в комсомол, и им улыбается ... бюст «всесоюзного старосты» М.Калинина… Кстати, нечто подобное мы видели и в комедии Л.Гайдая «Не может быть!» (по новеллам М.Зощенко): там одному из героев фильма грозит... портрет Карла Маркса.

Комедия «Дон Диего и Пелагея» - одна из немногих картин Протазанова, единодушно отнесенных критиками двадцатых годов к числу несомненных удач. И все же высшей точки мастерство режиссера, как комедиографа, достигло через три года в фильме «Праздник святого Йоргена» (1930), поставленном по роману датского писателя Геральда Берстеда с участием знакомой по «Процессу...» троицы: А.Кторов (Микаэль Коркис), И.Ильинский (Франц Шульц), М.Климов (наместник храма).
А.Кторов и И.Ильинский сыграли здесь по сути дела прежних персонажей, углубив и отшлифовав их характеры: Коркис - элегантен, умен и хитер, а Шульц «подпевает» ему в меру своих не слишком выдающихся умственных способностей. Главный анекдот комедии в том, что Коркис нагло выдает себя за «святого», и «почтенные отцы» вынуждены крупным кушем спровадить его восвояси...

Дуэт Ильинский-Кторов артистичен, пластически выверен - от игры актеров получаешь подлинное наслаждение. И, честно говоря, высказывание Н.Зоркой: «в фильмах Протазанова не было ансамбля. Был концерт» (Зоркая Н. Портреты. М.: Искусство, 1966), кажется мне несправедливым.
Впервые (еще в детском возрасте) увидев по телевизору сцену чудесного «исцеления» Коркисом «инвалида» Шульца, я в буквальном смысле грохнул от смеха... со стула - настолько невыносимо смешно было смотреть на выделывающего невероятные па с остатками костыля Ильинского («достойное кисти» идиотское выражение Шульца в последствие замечательно запечатлели художники С.Козловский и В.Валлезек, изобразившие «святого» Франца на «иконе»: одной рукой он прижимает к груди костыль, а другую простирает к небу).
Изобразительное решение картины (оператор П.Ермолов) местами выдержано в духе иронической стилизации под религиозную живопись. Геометрически правильные, симметричные композиции «явления» самозваного «святого»: фигура Коркиса в белоснежной мантии внушительно вырисовывалась на фоне черного овального проема церковного входа, а по обеим сторонам склонялись священники; торжественное восхождение монахов по каменной лестнице (боковые ряды - черные, центральные – белые) сняты в полном соответствии с «канонами» и одновременно с едким сарказмом. Подобный эффект создается, и когда Коркис беседует с Олеандрой (М.Стрелкова) – ну, чем не Мария Магдалина и Святой Михаил - Коркиса выдают одни глаза: притворные, явно «пережимающие», чересчур «святые»...

Остроумные надписи придумали к фильму И.Ильф и Е.Петров (в тридцатые годы «Праздник...» был озвучен, причем, часто звук шел контрапунктом изображению: под елейную ложь настоятеля храма на экране совершались дела, отнюдь не богоугодные...

Комедия вышла чрезвычайно смешная (недаром она неплохо смотрится и сегодня), а по сему - абсолютно не поддающаяся буквальному пересказу. И, как мне кажется, нашим молодым режиссерам-комедиографам есть чему поучиться, глядя на старые ленты Протазанова: многое в них свежо и оригинально.

Протазанов поставил еще немало картин. среди них были и комедии («Марионетки», «О странностях любви» и др.), но достичь уровня «Праздника...» они уже не смогли. Однако заслуги режиссера трудно переоценить: даже если бы он поставил только «Праздник...», его имя все равно вошло бы в историю кинематографа.

Я.Протазанов не был новатором. В его фильмах не встретишь резких, вычурных ракурсов, головокружительного монтажа, усложненных метафор и иных достижений его молодых талантливых современников. Не писал он и громких манифестов, не основывал школ, не любил вступать в ожесточенные споры, столь свойственные его эпохе, давать пространные интервью... Протазанов оставался верен себе - снимал «по старинке», полностью доверяясь актерам, причем, обычно актерам театральным. На его пути были и неудачи. Но лучшие картины Якова Александровича Протазанова обрели завидную экранную судьбу - их смотрит поколение за поколением. И список его удач по праву возглавляют комедии. Очень смешные комедии старого мастера...