Смотреть Дед Мороз и серый волк (мультфильм, 1937)

Дед Мороз и серый волк
Фрагменты
Тип мультфильма	рисованный
Жанр	сказка
Режиссёр	Ольга Ходатаева
Автор сценария	Владимир Сутеев
Композитор	Г. Лобачёв
Мультипликаторы	Фаина Епифанова, Лидия Резцова
Оператор	Д. Каретный
Звукооператор	С. Ренский
Студия	Союзмультфильм
Страна	СССР СССР
Язык	Русский
Длительность	11 мин.
Премьера	1937

«Дед Мороз и серый волк» — мультипликационный фильм в чёрно-белом изображении, созданный в 1937 году режиссёром-мультипликатором Ольгой Ходатаевой. Первый советский новогодний мультфильм с Дедом Морозом,^[2]выпущенный после легализации в СССР празднования Нового года.

В мультфильме «Дед Мороз и Серый волк» волк, конечно, немножко похож на кулака, вредителя. Тогда все время обсуждались вопросы воспитания и роль мультипликации в воспитательном процессе. Какой должна быть современная детская сказка, в 1937 году еще было не очень ясно. Пытались, видимо, образ врага в виде Волка протащить. В сказке должен был быть образ врага, присутствующий в действительности. — историк кино Г. Бородин.

Сюжет

Лесные зверята готовятся к Новому году. Дед Мороз собирается срубить им ёлку на праздник. Двое зайчат отправляются с ним рубить ёлку и оставляют стеречь дом свою сестрёнку. В это время серый волк пытается попасть в дом к зайчатам, сказав, что он Дед Мороз, но их сестрёнка ему не верит. После этого он надевает бороду и шубу и, прикинувшись Дедом Морозом, опять стучится в дом к зайчатам, и маленькая зайчиха его пускает. Он засовывает её в мешок вместе с угощениями со стола и уходит. Дед Мороз и зайчата в лесу слышат доносящиеся из мешка волка крики зайчихи и пытаются догнать волка, но он убегает. Маленькая зайчиха отрывает заплатку на мешке, выбрасывает оттуда угощения и выпрыгивает сама. Так Дед Мороз и зайчата находят свою сестрёнку и приходят к дому волка. Серый волк, обнаружив пропажу, прячется от Деда Мороза у себя дома. Дед Мороз замораживает избу серого волка, и тот, замёрзнув, выходит. Потом волк срубает ёлку и доносит её до дома зайчат. Дед Мороз наряжает ёлку и раздаёт подарки зверятам. После Волк просит прощения у маленькой зайчихи и обманом её опять похищает, но Дед Мороз её спасает и сдувает метелью волка прочь.

Создатели

• Режиссер: Ольга Ходатаева
• Ассистент: Н. Воинов
• Сценарий: Владимир Сутеев
• Композитор: Г. Лобачёв
• Звукооператор: С. Ренский
• Оператор: Д. Каретный
• Съёмка: К. Крылова, П. Лебедева
• Художники-мультипликаторы: Ламис Бредис, Т. Гиршберг, Фаина Епифанова,
  Б. Петин, Т. Пузырёва, Лидия Резцова, М. Зотова

НОВОГОДНЯЯ АНИМАЦИЯ

Попытка антологии

Новый Год, в ХХ веке «вышедший на авансцену» праздничных календарных дат, ставший главным, всеобщим праздником жителей СССР, синтезировал в себе несоединимое: торжественный политический официоз («Новогоднее обращение к советскому народу») и личное, семейное праздничное «таинство»; детские утренники и взрослое застолье; хлопоты из-за выполнения производственных планов и сказочно-мифологический шлейф традиций и примет; массовое карнавальное буйство и домашнее уютное времяпрепровождение при телевизоре; суету и покой; разгульное веселье и тихую печаль – сожаление о проходящем времени или ностальгию по детству… А в последние годы – еще и немыслимый «коктейль» из языческих, христианских и даже восточных фольклорных «ингредиентов». Ничего более разнородного, всеобъемлющего и при этом дорогого каждому лично – представить невозможно. В этой, казалось бы, формальной точке – полуночи между 31 декабря и 1 января – сходится великое множество «векторов» самых разных судеб. Это – воистину Праздник Праздников.

В начале ХХ века Новый Год в России вряд ли занимал столь важное положение – его затмевало православное Рождество (из которого он и заимствовал в советскую эпоху большое количество традиций и «обрядов», начиная с самого основного – новогодней елки). Во всяком случае, неизвестно о специфически новогодних приметах и ритуалах того времени, отличных от рождественских. Должно быть, еще тогда эти два праздника «слились воедино» (со временем лишь сменились роли, и бывший «оруженосец» вышел в «рыцари»), и разъять этот «гибрид», вернуть паству к традициям христианства, заставить отказаться от новогодних торжеств, потеснить их – не удается даже иерархам РПЦ. Корни необратимо переплелись, и отделить Рождество от Новогодья, перебороть традиции ХХ века можно только при помощи «хирургической операции». Да вот нужно ли?

О Рождестве и Новом Годе в России снято около пятидесяти анимационных фильмов. Их разнообразие и многоцветие сложно увязать в какую-то единую систему. Разве что попробовать классифицировать сюжеты этих картин?

Уже в первом рождественском фильме – «Рождестве обитателей леса» В.Старевича (1912) - оказались заявлены сразу два сюжетных мотива, впоследствии питавшие драматургию новогодней сказки: оживление елочных (и не только) игрушек и лесной новогодний праздник с участием животных. Рождественский Дед (в виде игрушки) спускается с елки, отправляется в лес и будит спящих животных (насекомых, лягушку), устраивая им празднества, забавы и вручая подарки. Этот первый детский анимационный фильм в России рисковал остаться единственной новогодней картиной – в течение конца 1920-х и первой половины 1930-х годов Рождество и Новый Год в СССР оказались, как известно, под запретом. Но на заре существования советской анимации рисованная новогодняя елка однажды появилась на экране. Эта эпоха для мультипликаторов была ознаменована переходом мультипликации на службу революционным задачам. В период гонений на сказки и басни доминирующими жанрами анимации стали политическая сатира и агитационный фильм. Картины этого времени – ожившие политшаржи, агитки, плакаты в стиле «Окон РОСТА». И именно в таком жанре был снят первый крупный (около 350 метров) советский мультфильм – «Советские игрушки» (режиссер Дзига Вертов, 1923). В финале его фигуры красноармейцев образовывали «новогоднюю» елку, на которой повисали фигурки «классово чуждых элементов» - попа, буржуя-нэпмана и т.д. и представителей «угнетенных классов». Такое противопоставление «советской» елки – «отжившей», «религиозной», характерное для этого периода (вспомним хотя бы попытки празднования «Красного Рождества»), точно выражало негативное отношение к старой культуре и было, наверное, единственной формой, допускавшей существование на экранах новогодней атрибутики – в пародийном ключе.

Затем – долгие годы запрета елок вообще, и, наконец, Новый, 1936 год – год легализации Новогоднего праздника, лишенного религиозной окраски, адаптированного к советской системе воспитания детей. Начиная с 1937 года, на экранах прошла череда детских новогодних фильмов, в некоторых из которых встречались вкрапления советской идеологии. «Проводником» идей о движении к светлому будущему оказывался Дед Мороз – в фильме «Новогодняя ночь» и финале картины «Когда зажигаются елки». Но в целом новогодняя тема в анимации была возвращена во владение детской аудитории. На первых порах разрабатывалась привычная схема – Дед Мороз организовывает елку для зверей, ему мешают волки или другие отрицательные герои. В фильме «Дед Мороз и серый волк» О.Ходатаевой (1937) – волк крадет зайчонка, а Дед Мороз и лесные зверушки освобождают его; в фильме «Елка» М.Цехановского и П.Носова (1942, начало работы над картиной режиссера О.Ходатаевой относится еще к довоенному периоду) – стая волков мешает Деду Морозу добраться на лесной праздник, но на выручку приходят лесные обитатели. В «Серебряном дожде» В.Левандовского (1937) зайчата отправляют «делегата» за новогодними игрушками, волк хочет его съесть, но заяц обманывает волка и заставляет доставить купленные игрушки на елку. В «Зимней сказке» И.Иванова-Вано (1945) вообще нет отрицательных персонажей – Дед Мороз устраивает лесную елку под музыку П.И.Чайковского, встречает Новый Год (в образе мальчика на тройке), оживляет вылепленную из снега Снегурочку и т.д.

С конца сороковых годов в новогодних сказках появляются образы детей и постепенно «теснят» зверушек, конфликты «звериные» дополняются и сменяются «человеческими». В «Новогодней ночи» О.Ходатаевой и П.Носова (1948) Дед Мороз и два зайца по заказу Нового Года добывают у Лешего «елку – золотые шишки». Для этого Дед Мороз идет на спор с Лешим и противопоставляет прежним сказочным чудесам – новые, реальные. Стихи М.Вольпина заметно оживляют этот сюжет. В финале – Дед Мороз и Новый Год присутствуют на детских танцах на Красной площади Москвы. Похоже, это – самый идеологизированный вариант современной новогодней мультсказки, в котором точно запечатлены каноны официозного искусства конца 1940-х годов.

В знаменитом шедевре М.Пащенко «Когда зажигаются елки» (1950) существуют два параллельных новогодних праздника – лесной («ответственная» - Снегурочка) и городской, детский («ответственные» - Дед Мороз и Снеговик). Пересказывать этот сюжет В.Сутеева не имеет смысла – фильм запомнился всем. Эта картина, безусловно, - «вершина» традиционного жанра новогодней сказки сороковых-пятидесятых годов. В «Снеговике-почтовике» Л.Амальрика (1955) вылепленный детьми Снеговик отправляется за елкой к Деду Морозу. Письмо детей пытаются выкрасть Филин, Лиса и Волк; Медведь и Бобик приходят на помощь и т.п. В «Новогоднем путешествии» П.Носова (1959) мальчик при помощи зверей и Деда Мороза спешит на Южный Полюс – доставить отцу елку до последнего удара часов. Этот фильм уже насыщен приметами «оттепельного» времени (например, пролетающим по небу спутником), да и сама тема советской антарктической «экспансии» была в те годы весьма популярна. Мирное сосуществование говорящих зверей и современных детей впоследствии наблюдается во многих новогодних картинах: «Новогодней сказке» В.Дегтярева, «Новогоднем приключении» Ю.Калишера и др.

Среди фильмов, продолжавших использовать сюжеты о лесной, «звериной» елке, можно назвать еще несколько. Это «Дед Мороз и серый волк» В.Бордзиловского (1978) – еще одна версия старого сюжета, в которой сценарист В.Сутеев соединил персонажей из картин «Когда зажигаются елки» (Дед Мороз, Снеговик) и «Мешок яблок» (Волк, зайцы, Ворона). По сравнению с одноименным фильмом 1937 года этот вариант более «осовременен» и персонажи его наделены яркими речевыми характеристиками. Другие фильмы – «Приезжайте в гости» Л.Каюкова (1979, сценарий В.Капнинского) – о визите в русский зимний лес африканского слоненка, или «Кто придет на Новый год?» К.Малянтовича (1982) по сценарию М.Киселевой. Неплохой сюжет последней ленты, как и озвучание К.Румяновой, Н.Крачковской и другими, - несколько выделяют ее из общего ряда: зайчонок, не зная толком, когда приходит Новый Год, приглашает на праздник Медвежонка, Дрозда, Клеста и Гусеничку, и чуть не остается один, когда наступает время для зимнего торжества – Медвежонок спит, Клест высиживает птенцов, Дрозд улетает в теплые края, а Гусеничка закукливается и тоже засыпает до весны…

Еще один, «осовремененный» вариант лесного новогоднего праздника представлен в фильме В.Арбекова «Мисс Новый год» (1991). К сожалению, не все достоинства любопытного сценария В.Злотникова были сохранены в картине. И – из последних фильмов – можно назвать еще два: «Чуффык» Л.Каюкова (1993) – по сказке Е.Чарушина (сценарий Л.Носырева) – в нем охотник уменьшается до мышиных размеров и отправляется в лес поглядеть, как проводят зиму животные, - и «Елочка для всех» Г.Мелько по сценарию А.Тимофеевского (2001). Последний фильм по жанру («фильм-песенка») напоминает уже созданные ранее картины «В лесу родилась елочка» Б.Бутакова (1972) – экранизацию легендарного новогоднего шлягера с оттенком природоохранной морали - и «Новогоднюю песенку Деда Мороза» А.Татарского (1983). Но помимо жанра все эти фильмы, пожалуй, не объединяет больше ничто – ни стиль, ни техника, ни качество. Вспомним, кстати, и еще один песенный детский «клип» с новогодними мотивами – сюжет В.Барбэ «Коробка с карандашами» из альманаха «Кубик» (1985), снятый по стихотворению В.Приходько.

Другой сюжетный мотив – оживление игрушек в новогоднюю ночь – использовался в фильмах «Странный зверь» В.Полушкина (1980), «Голубая стрела» М.Бузиновой и И.Доукша (1985, экранизация сказки Дж.Родари «Путешествие Голубой Стрелы»). Но интереснее всего такой сюжетный ход был применен в «Тимошкиной елке» В.Дегтярева по сценарию Л.Зубковой (1966) – короткой, лаконичной истории – ссоре мальчика и щенка из-за разбитой игрушки, которая могла кончиться трагически, если бы не новогоднее чудо: ожившие Дед Мороз, елочные игрушки, Снеговик и Пугало общими усилиями находят изгнанного из дому и потерявшегося щенка в лесу, отводят его домой и даже «восстанавливают» пресловутый разбитый елочный шарик. Десять минут великолепно, кратко и сжато изложенной драматичной истории, близкой и понятной всем детям… И, наконец, совсем «свежая» картина – «Чуча» Г.Бардина (1997) – тоже использует мотив оживления куклы. Фильм был настолько ярким на фоне нынешней «элитарной» анимации и потуг создать современный аналог феномену популярности советского мультгероя, что сейчас режиссер снимает уже третий фильм с чудаковатым персонажем, «родившимся» в новогоднюю ночь по воле фантазии скучавшего мальчика.

Можно напомнить и о других картинах («Снегурята» В.Полушкина, 1986; сюжет «Борода» в ленте В.Котеночкина по песням Л.Утесова «Старая пластинка», 1982; и проч.). Но, пожалуй, примеров с оживающими игрушками и неодушевленными существами уже достаточно.

Современная сказка – с участием «на равных» традиционных (и не очень) новогодних сказочных героев и обыкновенных (и не очень) детей – один из самых распространенных новогодних жанров. После уже названных выше фильмов «Новогодняя ночь», «Когда зажигаются елки», «Снеговик-почтовик», «Новогоднее путешествие», «Тимошкина елка» жанр этот продолжал бытовать и видоизменяться. Но драматургические «шаблоны» употреблялись все реже. Очень интересна, например, картина «Дед Мороз и лето» В.Караваева по сценарию В.Ливанова (1969) - о путешествии Деда Мороза к детям в летнее время и знакомстве с неведомым ему, но знакомым каждому ребенку летним миром. В этом сюжете «выворачивается наизнанку» конструкция прежних новогодних сказок – дети сами оказывают «покровительство» своему любимцу Деду Морозу в неожиданной для него ситуации. В «Новогодней сказке» В.Дегтярева (1972) по сценарию Л.Васильевой место Деда Мороза «замещает» Чудище-Снежище. Эта «модификация» традиционного образа Лешего охраняет лес «от шума, от гама, от всякого лиха». Две попытки школьников срубить в лесу елку наталкиваются на взаимонепонимание Чудища и детей – «самого смелого» и «самого сильного». Только «самая добрая» девочка смогла найти с Чудищем контакт, договориться, расположить его к себе и даже пригласить на школьную елку. Как и во многих фильмах Владимира Дегтярева, простота и изящество сюжета идеально подходят для детского восприятия, и ясность мысли не перегружается дидактикой. Дегтярев прекрасно «чувствовал зрителя» - в первую очередь «дошколят» и младших школьников. В 1970-80-х годах дегтяревскую линию в кукольном кино продолжал В.Данилевич, у которого тоже есть фильм для той же аудитории с «новогодне-карнавальной» тематикой («Желтый слон», 1979).

Боюсь впасть в субъективизм, но, на мой взгляд, совершенно исключительное явление в ряду современных новогодних сказок – проигнорированный критикой, низко оцененный руководством телевидения и не очень известный фильм Ю.Калишера «Новогоднее приключение» (сценарий Л.Бердичевского, художник-постановщик Л.Танасенко, 1980). Это – уже не только развлекательная или поучительная история, но приближение к жанру «грустной комедии». При абсолютно сказочной и не выделяющейся на общем фоне фабуле авторам удалось создать теплую, поэтичную и в меру грустную картину о пересечении двух судеб в новогоднюю ночь. Речь на этот раз не о детях, а о родителях – отцах: медвежьем и человечьем. Одному необходимы елочные игрушки, другому – елка, и все это – за несколько часов до заветной полуночи. Так житель леса и житель города находят общий язык. Пересказом сюжета невозможно передать всех нюансов этой прелестной картины, ее атмосферы, поэтому оставим читателю возможность самому познакомиться с ней и насладиться всеми компонентами этого ненавязчивого, но тонкого зрелища о взаимопонимании как о главной новогодней радости и самом заветном чуде. Работой Л.Танасенко, музыкой А.Флярковского, озвучанием всех ролей К.Румяновой и М.Глузским. Сплав светлой печали, легкой улыбки и ощущения волшебства – вот, наверное, главное впечатление от этой картины.

Есть новогодние сказки, не вписывающиеся в сюжетную «классификационную таблицу». Причем именно среди них можно найти немало весьма интересных работ. Например, экранизация пьесы С.Маршака «Двенадцать месяцев» (режиссер И.Иванов-Вано, 1956), или описанные в статье «Образ Деда Мороза в российской анимации» «Франтишек» В.Курчевского (1967) и «Новогодний ветер» М.Каменецкого и В.Шилобреева (1975). К новогодним можно отнести и сказку В.Каверина «Немухинские музыканты» (режиссер В.Курчевский, 1973), ведь финал ее – новогодний праздничный концерт. И наконец, есть картины вообще с трудноопределимым жанром. Например, современный комедийный мюзикл для взрослых «32 декабря» В.Самсонова (1988). И уж совершенно заходишь в тупик при попытке жанровой классификации замечательного фильма, вот уже восемнадцать лет являющегося любимым новогодним подарком для советских телезрителей. Речь о картине А.Татарского «Падал прошлогодний снег» (1983). Очевидно, жанр фильмов Татарского – «фильм Татарского». Пересказ его есть занятие бессмысленное и даже вредное, как пересказ почти любого хорошего фильма. Для режиссера эта лента стала «визитной карточкой» (из-за невозможности воплощения этого замысла он и покинул в свое время Киев и стал искать пути в режиссуру в Москве). Хотя звуковая часть фильма была сильно попорчена телевизионной цензурой, но это не повредило как популярности картины, так и славе ее создателя. «Разойтись на цитаты» удается редкому фильму. «Падал прошлогодний снег» эту высоту взял.

И еще об одном любопытном явлении – серии новогодних зарисовок В.Самсонова. Эти микрофильмы, своеобразные «рисованные хокку» длиной около одной минуты каждый, снимались с использованием техники масляной живописи – тогда еще редкой. Общее число сюжетов, снятых в 1981-86 годы – двадцать семь, из них не менее пяти – новогодние. Эти новеллы пока не имеют аналогов в нашей новогодней фильмографии, но живописные зарисовки сейчас, очевидно, «не котируются», и среди рекламных роликов и телезаставок, переполнивших современное телевидение, их увидеть невозможно.

Иногда в числе новогодних картин оказывались заказные, противопожарные. Об осторожности при обращении с огнем на новогодней елке говорилось в фильме Ф.Епифановой «Новогоднее происшествие» (1970), где художник-постановщик В.Никитин и съемочная группа применили интересные оптические эффекты, и, например, в грузинском фильме «Внимание, елка».

И конечно, трудно удержаться от соблазна поместить в новогоднюю атмосферу популярных среди зрителей героев. Новогодние «серии» есть во многих анимационных циклах: «Ну, погоди! Восьмой выпуск» В.Котеночкина (1974), «Умка ищет друга» В.Пекаря и В.Попова (1970), «Дядюшка Ау в городе» М.Муат (1979), «Завтра будет завтра» И.Уфимцева (1979), «Зима в Простоквашино» В.Попова (1984), «Великолепный Гоша. История девятая» А.Солина (1984), «Лунная дорожка» Б.Тузановича (1994), «Братья Пилоты показывают друг другу новогодние фокусы» Н.Козлова и Л.Стульева (1996)… Неплохой результат дала и попытка А.Грачевой в Киеве показать встречу Нового Года героями С.Козлова – Ежиком и Медвежонком, тогда еще новичками на киноэкране – в 1975 году («Как Ежик и Медвежонок встречали Новый год»). Но не будем отвлекаться от российских картин.

Наконец, надо отдельно сказать о работах, в которых режиссеры как бы возвращались к традициям рождественской сказки, святочного рассказа. Такие фильмы можно назвать как новогодними, так и рождественскими. В советское время такое было возможно в случае экранизации классических литературных произведений рождественской тематики. Пример – фильм «Ель» А.Солина по сказке Андерсена (1984). Самой яркой и запоминающейся лентой в этом ряду, похоже, является «Щелкунчик» Бориса Степанцева (по мотивам сказки Гофмана, 1973). Несмотря на задачу – поставить фильм по музыке Чайковского, Степанцеву удалось не ограничиться движущимися визуальными иллюстрациями к классической музыке (что было характерно для многих других картин), а заставить музыку Чайковского «работать» на весьма захватывающий сюжет (кстати, довольно далекий от гофмановского). Блестящее исполнение этой задачи – заслуга и художников-постановщиков - Анатолия Савченко и Николая Ерыкалова, и группы великолепных аниматоров. Мастерски сделанные Яном Топпером комбинированные съемки и эффекты, тоже не повторенные в советской анимации никем; точная работа оператора Михаила Друяна – все отвечало требованиям выдающегося произведения киноискусства, каким и остается в истории кино степанцевский «Щелкунчик». Наверное, это один из самых драматургически заостренных и зрелищных фильмов советской мультипликации.

К области святочных историй можно отнести и экранизацию рассказов А.П.Чехова «Кому повем печаль мою?..» Н.Орловой (1988) – судя по деталям, действие ее тоже приходится на рождественские праздники (елка за окном богатого дома). И фильм саратовского режиссера Э.Беляева «Художник и незнакомка» из цикла «Картинки по старинке» (1992)… Здесь не упомянуты и две экранизации гоголевской «Ночи перед Рождеством» - сестер Брумберг (1951) и Е.Михайловой (1997).

Уже откровенно религиозный характер носят фильмы белорусского режиссера И.Кодюковой («Святочные рассказы», «Девочка со спичками», «Удивительный ужин в Сочельник»), или украинская «Рождественская сказка» А.Трифонова – но в России пока подобного возвращения к религиозным истокам зимних праздников не наблюдается. Не будем здесь касаться шедевра М.Алдашина «Рождество» (1996) – в основу его взят уже чисто библейский сюжет, но не сложившиеся впоследствии на его основе праздничные традиции. И одной из самых своеобразных картин следует признать «Рождественскую фантазию» Л.Кошкиной (1993) – по музыке Стравинского, с использованием мотивов балета «Петрушка». Очень красивая визуально лента тоже возвращает зрителя к дореволюционным русским традициям празднования Рождества (сценарий Розы Хуснутдиновой). Но, как уже говорилось выше, «отклеить» рождественские праздники от новогодних теперь не так-то просто, это возможно разве что в повествованиях о временах ХIХ – начала ХХ века. Современная анимационная история с чисто рождественскими мотивами – большая редкость.

После перечисления весьма обширного и пестрого багажа новогодней мультипликации, хочется сделать один важный вывод: почти все самые значительные произведения этой тематики обязательно добавляют к бочке праздничного веселья ложку печали. Это заметно и в уже упомянутых «Новогоднем приключении», «Тимошкиной елке»; и в щемящем финале искрометного «Прошлогоднего снега», и в неожиданно печальной финальной песне М.Мееровича на стихи Г.Сапгира в «Деде Морозе и сером волке» Бордзиловского; и во многих эпизодах «Щелкунчика»… Светлая грусть так же неотделима от Нового Года, как и бурное веселье. Причиной, как уже говорилось, может быть и ностальгия по ушедшему детству, по вере в новогоднее волшебство, и сожаление о быстротечности времени. Но интересно, что одним из самых существенных мотивов новогодних сказок является мотив одиночества. Его «печать» несут на себе очень многие герои новогодних мультфильмов. Ощущение успешного бегства от одиночества как главного новогоднего чуда – общая черта многих анимационных и натурных картин. В анимации есть и свои «Иронии судьбы», и собственные «Зигзаги удачи». Потому и хочется завершить эту статью словами песни из «Новогоднего приключения» - «Будьте добры!». Это – главный, заветный урок Рождества и Нового Года. И – до новых новогодних фильмов!

Октябрь-ноябрь 2001 года.

P.S. С момента написания этой статьи прошло шесть лет. С началом XXI века количество новогодних и рождественских анимационных картин стало увеличиваться, и тематика их по-прежнему разнообразна – от полнометражных амбициозных международных проектов («Щелкунчик» Т.Ильиной, 2003) до коротких телевизионных заставок («Двенадцать» А.Грицаенко и С.Косова, 2002). Среди них есть и традиционные детские сказки («Продается сивая лошадь» М.Федосеевой, 2005), и «святочные истории» для взрослых («Лу» В.Токаревой, 2005), и фильмы в духе молодежного «анекдота» («Хаш» А.Соколова, 2001), и попытки продолжения традиции современной семейной сказки («Знакомые нашей елки» Д.Лазарева, 2004). Есть поиски новых вариантов «вечного» сюжета – охоты за елкой («Похитители елок» Э.Авакян, 2005), есть экранизации советской и дореволюционной русской детской литературной классики (фильмы Г.Беды «Новогоднее приключение двух братьев» по Е.Л.Шварцу, 2004; и «Новогодняя фантазия Кота-Мурлыки» по Н.П.Вагнеру, 2006). Есть картины, развивающие религиозные мотивы («Сказка с ангелом» Д.Палагина и А.Кондрашова, 2004), есть новые киноверсии гоголевской «Ночи перед Рождеством» (одноименная студенческая лента А.Шарафутдиновой, 2006), есть изложения библейского сюжета («Рождество» М.Болотова, 2001). Есть довольно многочисленные картины с участием серийных персонажей («Из жизни разбойников-2» С.Кравцовой, 2004; «Элька и звездный почтальон» В.Бедошвили, 2004; новогодние серии проектов «Дятловы» М.Биляндиновой и Г.Гитиса и «Смешарики» Д.Чернова; даже отдельные сюжеты микросериала «Петрович» Г.Ханова и А.Бильжо). Новогодние мотивы присутствуют и в «ностальгическом» фильме «Красные Ворота Расемон» А.Татарского и В.Телегина (2002), а рождественские – заметны в «Маленькой ночной симфонии» Д.Геллера (2003)… Среди этих работ есть довольно удачные, есть откровенно слабые. Но есть надежда, что количество перейдет в качество, и мы сможем вскоре увидеть и полноценные новые шедевры новогодней и рождественской анимации. Это будет лучшим новогодним подарком и зрителям, и профессионалам.

Георгий Бородин ОБРАЗ ДЕДА МОРОЗА В РОССИЙСКОЙ АНИМАЦИИ

Среди «родственных» зарубежных фольклорных персонажей русский Дед Мороз стоит особняком. В отличие от Санта Клауса, Пера Ноэля, Йолупукки и других рождественских героев, «ведущих свой род» от святого Николая – епископа из города Мира (ныне – Демре) - он совмещает в себе наряду с чертами христианского происхождения приметы языческого духа. По мнению некоторых исследователей, сегодняшний «имидж» Санта Клауса сложился после появления в 1822 году поэмы К.Мура «Приход Святого Николая». Дед Мороз – тоже во многом «порождение ХIХ века», но он смог сохранить немало черт славянского Мороза Морозовича, своего языческого прототипа. Правда, ему пришлось радикально «изменить характер» - из грозного и опасного духа стать добрым покровителем детей и животных. В Деде Морозе слились образ рождественского волшебника с традиционным для русского фольклора покровителем стужи, холодов и вообще суровой и прекрасной русской зимы. Поэтому в России Дед Мороз – не забавный старичок, напоминающий выросшего до человеческих размеров гнома, а «мороз-воевода», - суровый, но справедливый покровитель зимней стихии. Отличие Деда Мороза от Санта Клауса, например, легко проследить даже по внешнему виду: в отличие от Санта Клауса Дед Мороз носит шубу до пят, под которой не видны «сантаклаусовские» штаны, обут в валенки, а не в сапоги, на голове – русская шапка, как правило – с круглым (или плоским) верхом, а не колпак с помпоном. Кроме этого, Дед Мороз очень редко изображается с курчавой (или тем более – с короткой) бородой, в очках (разве что – при чтении) и совсем неорганично выглядит с колокольчиком в руках – традиционным атрибутом Санта Клауса. Приметы Деда Мороза – посох и мешок (они, впрочем, имеются в «арсенале» и всех его «коллег»). И наконец, главное – никто из западных аналогов, похоже, не владеет свойством морозить, нагонять ветры и метели, и вообще жестко наказывать. Суровость Деда Мороза – типично русская черта. На Руси зимний волшебник не только добр, но и строг. В этом, пожалуй, главное отличие нашего героя от иностранцев – часто смешных, нелепых, не столь «монументальных» по характеру. Они – более земные, уязвимые и даже, если можно так выразиться, «несерьезные». С ними можно пошутить, с Дедом Морозом шутки плохи. Он «держит дистанцию». И при этом – наш Дед Мороз добр, любит детей и является их желанным гостем в Новогодний праздник. Такой образ – противоречивый и в то же время привычный, - сложился не сразу. Прежде чем явиться в новогоднюю ночь с подарками к сегодняшним детям, ему пришлось пережить гонения христиан на языческие традиции, «ужиться» с православной культурой и уцелеть во времена воинствующего атеизма. Если считать языческого Морозко не «ближайшим родственником» Деда Мороза, а им самим, то надо заметить, что его образ сильно изменился и в ХХ веке, и одну из определяющих ролей в его трансформации сыграла анимация.

За 90 лет существования российской анимации было снято более 50 фильмов новогодней и рождественской тематики. Во многих из них Дед Мороз – «в главной роли». Первым обращением к этому образу был фильм В.Старевича «Рождество обитателей леса» (1912). Рождественский Дед, изображенный в этой картине – одной из первых детских мультипликационных картин в России – весьма непривычен и у сегодняшнего зрителя вызовет, пожалуй, недоумение – он напоминает, скорее, старика Хоттабыча, чем Деда Мороза из детских утренников и новогодних театрализованных представлений. Вероятно, это отражает незавершенность поисков общепринятого изображения зимнего героя в начале прошлого века. Но надо учесть и то, что по сюжету Рождественский Дед – оживающая и спускающаяся с елки игрушка, которая является к лесным обитателям и устраивает им рождественские развлечения.

Дальше наступает большой перерыв, обусловленный запретом рождественских и новогодних торжеств в СССР как религиозных пережитков. С легализацией Нового года в 1936 году возобновляется и производство новогодних мультфильмов. С этого момента Дед Мороз ассоциируется у советских детей с новогодним, а не с рождественским праздником. Собственно, новогодние и рождественские традиции частично слились, и Новый год, в дореволюционные времена находившийся «в тени» православного Рождества, «вышел на первый план», стал главным семейным праздником советского народа. Начали закладываться традиции встречи Нового года советскими людьми, в первую очередь – детьми.

Именно в 1930-х – 1950-х годах и сложился мультипликационный образ Деда Мороза, который в определенной мере превратился в штамп, «каноническую» - по внешнему виду, характеру, сюжетной роли – трактовку которого аниматоры использовали очень часто. Это добрый волшебник, повелитель зимних стихий, друг детей и лесных зверушек, наказывающий отрицательных персонажей и одаривающий положительных.

На первых порах на пути аниматоров вставала «проблема человеческого персонажа» - в 1930-40-е годы считалось, что мультипликация «опошляет человеческий образ», особенно образ положительный. Эта проблема стояла весьма остро, и в лентах того времени – периода освоения целлулоидной технологии – образ Деда Мороза, действительно, получался смешным и нелепым. Внешний вид его тоже еще не сложился в том варианте, который был описан выше (так, в фильме М.Цехановского и П.Носова «Елка», снятом в 1942 году, Дед Мороз еще носит сантаклаусовский колпак с помпоном). Особенно неказисто выглядел Дед Мороз в фильме О.Ходатаевой «Дед Мороз и серый волк» 1937 года (сценарий В.Сутеева) – первой советской попытке изображения в мультипликации этого персонажа. Однако тогда уже закладывались основы «классических» советских новогодних сюжетных построений и образов действующих лиц.

К 1950-м годам «канон» сложился окончательно. Трактовка Деда Мороза в фильмах «Зимняя сказка» И.Иванова-Вано (1945), «Новогодняя ночь» О.Ходатаевой и П.Носова (1948), «Когда зажигаются елки» М.Пащенко (1950), «Снеговик-почтовик» Л.Амальрика (1955), «Новогоднее путешествие» П.Носова (1959), «Дед Мороз и серый волк» В.Бордзиловского (1978) – целиком отвечает вышеописанному образцу. Все названные фильмы отличаются и весьма однообразными сюжетными ходами: в большинстве из них Дед Мороз помогает лесным зверушкам (и детям) встретить Новый год (см., например, фильм «Зимняя сказка»), преодолевая сопротивление отрицательных героев – чаще всего волка (волков) – в картинах «Дед Мороз и серый волк» (обе версии – и 1937 и 1978 годов), «Елка», «Когда зажигаются елки», - иногда действующих сообща с другими хищниками (например, филином и лисой в «Снеговике-почтовике»); или же Лешего («Новогодняя ночь»). Лучшими образцами этого направления стали фильмы, снятые по сценариям В.Сутеева, весьма часто обращавшегося к новогодней тематике («Дед Мороз и серый волк», «Когда зажигаются елки», «Снеговик-почтовик»; по некоторым документам, действие фильма «Волшебный магазин» Л.Амальрика и В.Полковникова в первоначальном варианте сутеевского сценария тоже происходило во время празднования Нового года). Именно новогодняя тематика часто оправдывала «чудеса наяву», которыми насыщен жанр современной сказки; в иных случаях применялся тривиальный ход – «усыпление» персонажа, когда все волшебства происходили с ним во сне.

Реже сюжеты строились иначе (в фильме «Новогоднее путешествие» по сценарию Л.Аркадьева и И.Болгарина Дед Мороз помогает мальчику доставить елку в Антарктиду, к отцу-полярнику). Еще одной характерной особенностью драматургии новогодних фильмов того времени, да и более поздних, было разворачивание сюжета вокруг поисков и добычи елки (например, в фильме «Новогодняя ночь» - елки-«золотые шишки»). Такие сюжетные конструкции выдерживали довольно разнообразные жанровые и стилистические вариации (см. картины «Новогодняя сказка» В.Дегтярева, 1972; «Новогоднее приключение» Ю.Калишера, 1980; «Падал прошлогодний снег» А.Татарского, 1983).

Интересно, что в фильмах, тематически не имеющих отношения к Новому году, образ Деда Мороза внешне трактовался совершенно аналогично – несмотря на то, что Мороз из весенней сказки А.Н.Островского «Снегурочка» (фильм И.Иванова-Вано «Снегурочка», 1952) или из русской «Сказки о Снегурочке» (режиссеры В.Дегтярев и В.Данилевич, 1957) имеют совершенно несхожую с новогодним Дедом Морозом «биографию». Лишь в позднейшей экранизации «Снегурочки» Островского (режиссер М.Муат, 2006) Мороз внешне ближе к языческому персонажу, чем к новогоднему Деду. Очень близки к типу Деда Мороза герои сказки С.Маршака «Двенадцать месяцев» - зимние месяцы – Декабрь, Январь, Февраль – в одноименном фильме И.Иванова-Вано (1956, разработка сценария и, вероятно, эскизов фильма относится к концу 1940-х годов). Они выполняют схожую роль и имеют тот же характер, т.е. «замещают» традиционного Мороза в нетривиальной по фабуле новогодней сказке.

Несколько иной облик имеет Дед Мороз в кукольных фильмах того периода. В силу большей условности объемной куклы Дед Мороз в лентах В.Дегтярева «Чудесный колодец» (1956, по русской сказке, позже повторно экранизированной И.Аксенчуком в рисованной технологии – «Мороз Иванович», 1981) и «Тимошкина елка» (1966) – не величественный старик, а низкорослый, приземистый дед (а в «Тимошкиной елке» еще и являющийся ожившей в новогоднюю ночь куклой – как пятьдесят с лишним лет назад у Старевича!). Однако характер и здесь неизменен – Мороз и в том и в другом случае является хозяином ситуации, добрым и справедливым «судьей», вполне способным наказать или наградить главного героя. Так что можно смело говорить о том, что, несмотря на различные изобразительные решения, сюжеты и технологии, во всех этих фильмах Дед Мороз остается носителем определенного характера и одной драматургической роли – строгий, но справедливый, добрый по отношению к детям и положительным персонажам волшебник, властелин зимней природы. Очень показателен в этом смысле кукольный фильм В.Левандовского и Г.Елизарова «В кукольной стране» (1940), где превращенные в игрушки дети – мальчик и девочка – попадают в «царство кукол» (оказывающееся в конце концов магазином игрушек) и подвергаются суровому суду за плохое обращение с игрушками. Характерно, что судит их целый «ареопаг» Дедов Морозов. Это – редкий случай появления кукольного образа Деда Мороза в довоенной советской анимации, и его роль как строгого, но справедливого судьи была выдержана и в этой картине, даже с некоторым избытком суровости.

Гораздо больше путаницы в традициях изображения «свиты» Деда Мороза – Снегурочки, Нового Года, Снеговика и др. Новый Год, например, названный (в «Новогодней ночи») «внучком» Деда Мороза, появляется лишь в фильмах «Зимняя сказка» и «Новогодняя ночь». Снегурочка в новогодней «мифологии» является то внучкой Деда Мороза («Когда зажигаются елки»), то рождается на глазах зрителя из снега («Зимняя сказка»). Как новогодний персонаж (экранизации Островского и русских народных сказок – не в счет) она появляется нечасто – как хозяйка лесного жилища Деда Мороза, организатор новогоднего праздника для зверей («Когда зажигаются елки»), да еще в финале картины «Дед Мороз и серый волк» (1978). В сценариях В.Сутеева «Когда зажигаются елки» и «Дед Мороз и серый волк» (версия 1978 года) к этим героям добавляется Снеговик – шофер Деда Мороза. Впрочем, снеговик появляется в иных ролях и в фильмах «Зимняя сказка», «Снеговик-почтовик», «Тимошкина елка», «Новогодняя песенка Деда Мороза». Почти всюду он занимает подчиненное положение при Деде Морозе, но функции выполняет различные – посланник ребят к Деду за елкой («Снеговик-почтовик»), исполнитель задания Деда Мороза - вместе с Пугалом («Тимошкина елка»), либо просто исполнитель веселых танцев на лесной елке («Зимняя сказка»). Коренным образом нарушена традиционная схема «Дед Мороз – «руководитель», Снеговик – подчиненный» лишь в украинском фильме Л.Зарубина «Морозики-морозы». В нем снеговики на Севере выращивают в ледяном инкубаторе и воспитывают будущих «Дедов Морозов» разных стран. Но это – уникальный пока случай. А в недавно созданной серии телезаставок «Двенадцать» А.Грицаенко и С.Косова (2002) Дед Мороз и Снеговик общаются почти «на равных», как два приятеля. Не меньшая путаница и с местом постоянного пребывания Деда Мороза (в фильме «Дед Мороз и лето» В.Караваева (1969) он живет на Северном полюсе, в «Новогодней ночи», «Когда зажигаются елки» и «Снеговике-почтовике» - в зимнем лесу), и с его (и его помощников) средствами передвижения (автомобиль – «Когда зажигаются елки», «Дед Мороз и серый волк» -1978; оленья упряжка – «Елка», «Когда зажигаются елки»; самолет – «Новогодняя ночь», «Новогоднее путешествие» и др.).

Начиная с 1960-х годов – времени, когда отечественная анимация переживала «эпоху экспериментов» - и позже «канонический» образ Деда Мороза редко появляется на экранах, а во многих фильмах начинает «вышучиваться» и пародироваться. В фильме В.Караваева «Дед Мороз и лето» по сценарию В.Ливанова Дедушка Мороз – не статный и могучий старик, а смешной, неказистый, нелепый старичок, попадающий к тому же в положение, где сам нуждается в помощи детей (по сюжету он отправляется в гости к детям в неурочное время, чтобы увидеть лето, и едва не тает). Беспомощность его никак не вяжется со сложившимся характером Деда Мороза сороковых-пятидесятых годов. При этом так неожиданно представленный Дедушка Мороз не потерял обаяния и притягательности. Можно вспомнить и шутливые обработки традиционного тандема «Дед Мороз – Снеговик», использующие мотивы традиционного «обращения к советскому народу» в короткометражке А.Татарского «Новогодняя песенка Деда Мороза» (1983). И, конечно, многократно обыгрываются в пародийном ключе традиции детских утренников – появление Деда Мороза в паре со Снегурочкой: в картинах «Ну, погоди! Восьмой выпуск» В.Котеночкина (1974): Заяц – «Дед Мороз», Волк – «Снегурочка»; «Завтра будет завтра» И.Уфимцева (1979): Мартышка – «Снегурочка», Слоненок – «Дед Мороз».

Но все это – варианты традиционного или пародийного изображения Деда Мороза в новогодней «ипостаси». Однако есть и другой подход к его образу – более редкий. Он возвращает этого героя к его языческим корням, показывает Мороза не как новогоднего персонажа – «родственника Санта Клауса», а как олицетворение холода, стужи – в традициях некрасовского «Мороза - Красный Нос». Все традиционные новогодние атрибуты в этом случае отбрасываются. «Классический» пример – две упомянутых экранизации одной русской сказки – «Чудесный колодец» В.Дегтярева и «Мороз Иванович» И.Аксенчука, или переведенная на экран «Сказка о Снегурочке». Но есть два фильма, где изобретены совершенно новые сюжетные и «сказочно-мифологические» конструкции с участием такого Мороза. Первый – «Франтишек» В.Курчевского по сказке М.Мацуорека (1967). Здесь Мороз выступает как учитель маленьких Морозиков, один из которых – Франтишек – упорно «экспериментирует», идет против традиций: творит витые фигурные сосульки и цветные узоры на окнах. Мороз показан в роли ретрограда и «вразумителя», строгого педагога. Новогодняя сказка превращается в притчу о творческом новаторстве. В финале Мороз не удерживается от соблазна, и, отняв у Франтишека краски, сам тайком пробует «новый метод» рисования на стеклах.

Другой пример – фильм В.Шилобреева и М.Каменецкого «Новогодний ветер» (автор сценария – Л.Васильева-Гангнус). В нем вовсе не существует Деда Мороза как единого образа – по сюжету на Севере живут братья-морозцы, каждую зиму «выходящие на работу». Они пекут в ледяных сковородках снежинки и выпускают из сундуков зимние ветры. Младший Морозец остается один и, подружившись с белым медвежонком, в игре заставляет сковородки печь елочные игрушки и выпускает из последнего сундука новогодний ветер, который разносит их по всему свету. Такая совершенно неожиданная версия рождения новогоднего праздника не имеет аналогов в нашей анимации. Зрителю предлагается совершенно новая сказочная «модель», не имеющая ничего общего с традиционными представлениями о «Новогодье» и его главных героях – Деде Морозе, Снегурочке и т.д.

Совсем недавно появился еще один «вариант» образа Мороза – в экранизации сказки Евгения Шварца «Два брата» («Новогоднее приключение двух братьев», режиссер Г.Беда, 2004). В фильме он назван «Ледяным Дедом». Здесь уже и речи нет о положительном образе – мы видим на экране не Деда Мороза, а его жестокого «прародителя» - Морозко, или Мороза Морозовича, языческого духа. Во всяком случае, характер этого персонажа, умертвляющего детей и животных, точно совпадает с этим грозным и безжалостным образом славянской мифологии. Недаром у Шварца герой назван очень точно – «Прадедушка Мороз», т.е. языческий «отец» новогоднего Деда Мороза, что лишает читателя соблазна перепутать этих персонажей.

Вариантов в подходе к новогодней теме, таким образом, наблюдается предостаточно. Очевидно, эта тема неисчерпаема – ведь мы не упомянули здесь о множестве фильмов, где и вовсе не действуют Дед Мороз и другие новогодние персонажи… Тем не менее настораживает, что в последние годы Дед Мороз (по крайней мере как активно действующий персонаж) почти исчез из российских анимационных сюжетов (если не считать рекламные ролики, заставки и клипы, да еще картину В.Бедошвили «Элька и звездный почтальон», где представлен несколько «диснеизированный» по сравнению с советскими типажами образ). Виной тому, быть может, и сокращение выпуска детских фильмов. А быть может, и нежелание драматургов и режиссеров повторять «штампы» в изображении этого героя, подозрение в его «исчерпанности» для мультипликации. «Классический» образ Деда Мороза остается в истории кино. Но возможно, кто-то из аниматоров найдет новый ракурс в показе одного из самых известных и любимых персонажей русской и советской детской сказки и игры, не стареющего и не исчезающего с открыток, из детских журналов и книг, сувениров, спектаклей и театрализованных постановок? Может, открытие какого-то нового «видения», взгляда на Деда Мороза в анимации еще впереди? Недаром над его обликом в наших мультфильмах работали такие разные художники, как П.Носов, А.Трусов, Е.Мигунов, А.Сазонов, В.Дегтярев, В.Рябчиков и И.Знаменский, А.Курицын и К.Карпов, О.Гвоздева, В.Никитин, М.Рудаченко, Л.Танасенко, В.Соболев, В.Данилевич… Ведь этот герой, родившийся еще в языческой Руси и переживший десятки веков, не подвержен старению и, похоже, вечен…

Впрочем, недавно в анимации была предпринята и попытка «умертвить» Деда Мороза. Речь идет о фильме А.Соколова «Хаш» (2001) – своеобразном киноанекдоте, где Три поросенка, приняв Деда Мороза за волка, сваривают его в котле. Самого Деда в фильме нет, зритель видит лишь плавающий в воде колпак (кстати, не «дедморозовский», а «сантаклаусовский»), валенок, да заглядывающих в окна оленей из упряжки (тоже – примета Санта Клауса, а не Деда Мороза). Кстати, проникновение в дом по трубе – тоже атрибут, Деду Морозу не свойственный: этому герою, как известно, достаточно любой щели. Такой сумбурный сюжет полностью отражает взгляды на новогоднюю мифологию человека начала XXI века, эпохи глобализации и стирания границ между национальными культурами. Фильм оказался, некоторым образом, «пророческим»: он был закончен накануне 2002 года, когда весна пришла в среднюю полосу России аж в начале февраля, и ни снега, ни мороза россияне не увидели до следующего сезона. Так что трактовать сюжет фильма можно и как объяснение причин глобального потепления…

Будем надеяться, что Дед Мороз все же избежит обеих опасностей: как гибели вследствие изменения климата, так и «скрещивания» с Санта Клаусом. Обе этих беды грозят ему, к сожалению, наяву. Постараемся же сберечь этот образ для наших детей и внуков таким, каким его полюбили мы сами. Дед Мороз заслуживает бессмертия.

Георгий Бородин, для журнала «Праздник»
Октябрь 2001, Дополнено в октябре 2007

Лев Лурье: В советском мультфильме «Дед Мороз и Серый волк» есть и диснеевская пластика, и по-американски жесткий сюжет. Но с идеологическим подтекстом. Американский добродушный Санта-Клаус хохочет над детскими письмами и готовит подарки. А нашему Деду Морозу не до того: он борется с вредителями. Главный враг народа – Серый волк. В финале Дед Мороз проявляет политическую близорукость – отпускает задержанного Волка на свободу. Но горбатого могила исправит: Волк снова пытается помешать детскому празднику. И Дед Мороз поступает по-чекистки – замораживает вредителя насмерть. На дворе тридцать седьмой год.