Киноправда «Щорса» и кирпичи, из которых она строилась

К 70-летию начала съемок культового фильма Александра Довженко

В январе 1938 г. на Киевскую киностудию пришел актер Театра Мейерхольда Евгений Самойлов. Именно с его появлением связывают начало рождения фильма, который даже современники считали «вершиной не только творчества Довженко, а и всего советского кино».

«Из Украины меня вытурили»

Когда Довженко вызвали к Сталину, он удивился: почему его одного? Ведь письмо правительству с обоснованием необходимости построить на Амуре город подписали еще и Александр Фадеев, и Юлия Солнцева. Письмо явилось результатом их совместной поездки по Дальнему Востоку с целью подготовки к созданию фильма «Аэроград». Но разговор Сталин повернул в иное русло. Он спросил Довженко о его ближайших творческих планах. «Заканчиваю «Аэроград», — ответил Александр Петрович, — а дальше — хотел бы снова работать в Украине, из которой, откровенно говоря, меня вытурили...»

И вдруг Сталин спрашивает: «Как вы относитесь к «Чапаеву»?» «Это гениальное произведение не только для нашего, но и для мирового кино», — пытался разгадать дальнейшее направление разговора Александр Петрович. «Кому же, как не вам, товарищ Довженко, сделать украинского Чапаева? У вас был выдающийся герой гражданской войны Николай Щорс. Подумайте, он не менее яркая фигура, чем Чапаев», — убеждал режиссера вождь. «Но мне заказан путь на Киевскую киностудию...» — только и смог возразить Довженко.

Есть главный свидетель гибели полководца!

На киевском вокзале Александра Петровича встречали директор киностудии Яков Устименко и близкий друг Виктор Иванов (будущий режиссер фильма «За двумя зайцами»), которого не выгнали со студии лишь потому, что до прихода в кино он был машинистом паровоза. Оказалось, Устименко знаком со щорсовским комиссаром — Иваном Дубовым. Встреча с ним произвела на Довженко огромное впечатление: во-первых, есть живой свидетель гибели комдива; во-вторых, он узнал столько подробностей не только о Щорсе, но и о житомирском столяре Боженко, который успешно командовал одним из наиболее боеспособных воинских соединений; в-третьих, Дубовой познакомил режиссера с бойцами щорсовской дивизии, которые поделились воспоминаниями о любимом командире.

На подготовку сценария о легендарном полководце ушел год. В основу его легла, естественно, версия о гибели Щорса, которую Довженко услышал от Дубового. Она же и была официальной. В сознание масс внедрялся штамп: в последнем бою раненный в голову Щорс упал на руки своего комиссара.

В подробностях эта версия выглядела так: 30 августа 1919 г. под Коростенем Щорс попал под огонь петлюровского пулеметчика и скончался на руках своего зама Ивана Дубового, который перевязал ему голову. Эту версию поддерживала и вдова Щорса — Фрума Хайкина-Ростова.

Но есть и другие свидетели!

Оставшиеся в живых богунцы, вспоминая бой под Коростенем, утверждали, что рядом со Щорсом находился друг Дубового — политинспектор Танхиль-Танхилевич. Их удивил факт, что Танхилевич сразу после гибели комдива исчез из Украины навсегда. И к Дубовому у них были вопросы: почему он не разрешил произвести медицинское освидетельствование раненого, а медсестру Богунского полка просто не допустил к умирающему? Почему он распорядился немедленно положить тело в гроб и запретил доступ к нему? Почему не сказал, что во время гибели командира рядом находился военный инспектор? Вывод богунцев был таков: под селом Могильным Щорс был коварно убит Дубовым и Танхиль-Танхилевичем по тайному решению реввоенсовета якобы из-за того, что он отказался выполнить приказ подтянуть свою дивизию к Киеву для противостояния петлюровцам и немцам. В архивах реввоенсовета были обнаружены телеграммы доверенного лица Троцкого Аралова своему шефу о том, что «со здешними украинцами работать невозможно: они ненадежны», «в дивизии Щорса развиты антисемитизм, бандитизм, пьянство», «комдив считает себя каким-то царьком».

Версия вторая. В июне 1919 г. подписан договор о военно-политическом союзе советских республик, который предусматривал подчинение украинских войск командованию РККА РСФСР. Щорс якобы уклонялся от реорганизации своей дивизии до 15 августа. Под подозрение в нежелании перестроиться попали не только Щорс, но и Боженко, Котовский, Богунский, Черняк. Распоряжение об их уничтожении исходило от Троцкого, который в 1919 г. побывал в Киеве.

Николай Александрович Щорс	Щорс - Аркадий Кисляков

Однако тайна гибели Щорса была настолько засекречена, что любые вопросы натыкались на непреодолимый барьер, состоящий из версий, слухов, предположений, озвучивание которых грозило арестом.

Ассистент режиссера Лазарь Бодик вспоминал, что был свидетелем, когда Довженко и Устименко задавали друг другу много вопросов, среди которых были и такие: почему Щорса, погибшего в Украине, похоронили в Самаре? Как вышло, что гроб был доставлен туда без почестей, в теплушке? Почему не было некролога, обращения к бойцам?

Если Александр Петрович и нашел для себя какие-то ответы, то почему писал своему другу Вишневскому: «Талантливые садистские мучения разлагают и засоряют мой мозг плохими мыслями, сумбуром и нестойкостью, а возможно, сумасшествием, не свойственным мне как личности»? Известно, что в это время шел процесс редактирования сценария самим Сталиным. Александр Петрович нервничал, ожидая правок «главного редактора». Хотя финал сценария был им написан в нужном духе: на крупном плане Дубовой говорит: «Товарищи богунцы, товарищи таращанцы, убит Щорс! Отомстим же за нашего дорогого товарища и командира Николая Щорса! Вперед, на врага!»

Во время локальных съемок этот этюд, писал Бодик, был снят.

Арест Дубового. Инфаркт Довженко

«Ходят слухи, что арестован главный герой твоей картины», — шепотом сообщил Александру Петровичу Виктор Иванов.

Первой мыслью Довженко было: чем и как помочь человеку, который столько сделал для будущего фильма? Ведь если бы не Дубовой, разве узнал бы режиссер столько подробностей о Щорсе? Потому и в сценарии Дубовому отводилась одна из главных ролей.

Директор студии, бывший участник гражданской войны, подтвердил сообщение Иванова. «Не знаю, что происходит, — сказал Устименко. — Арестовали почти всю верхушку правительства. Забрали не только Дубового, но и многих военачальников. Начались аресты и более мелких чинов. Возможно, и меня арестуют не сегодня — завтра».

А на следующий день в кабинет Довженко явился сотрудник ГПУ (некто Юрий Александрович) с «рекомендациями» срочно изъять роль Дубового из сценария вообще. При этом он мягко намекнул, что, мол, «нам известно о ваших встречах с Дубовым». И поспешил утешить: «...но вы уже ничем ему не поможете», пожелав при этом лично Довженко... мужества.

У Александра Петровича случился инфаркт. Работа над фильмом была прервана. Он как будто предчувствовал ситуацию, когда буквально за несколько дней до этих событий исповедовался Всеволоду Вишневскому: «Мне хочется умереть. Я думаю об этом уже месяцы... Я начал думать (хотеть!) смерти весной, на 43-м году жизни. Раньше ни при каких обстоятельствах я об этом не думал, не умел, был вне этой сферы мышления. Значит, что-то есть...»

А мужества-таки Мастеру хватило!

Финал фильма пришлось переделать от и до, то есть попросту заменить его парадом войск, на котором что-то патетическое выкрикивает Щорс. Произошло вынужденное переосмысление и других важных моментов. Но у Довженко хватило мужества и смелости отказаться от эпизода встречи Щорса с Лениным. В послужном списке Щорса упоминалась такая встреча, на которой якобы он услышал от вождя революции слова, ставшие девизом его жизни: «Ненавидьте рабство, как смерть, любите революцию, как жизнь!»

Как вспоминает Бодик, украинские кураторы — редакторы фильма Корнейчук и Бажан — надеялись, что эта встреча найдет в картине надлежащее место, и рядом с Лениным режиссер, конечно же, покажет Сталина. Этого ожидал и сам вдохновитель проекта «Украинский Чапаев». Но их надеждам не суждено было сбыться.

Александр Петрович видел Щорса героем

Рисовал красивым, «с лицом, освещенным внутренним светом, выразительными глазами, в которых отражалась кристально честная его душа». Он говорил, вспоминал Бодик, что его Щорс должен объединить в себе Чапаева и Фурманова.

Первым претендентом на роль был любимый актер Александра Петровича — Семен Свашенко, сыгравший главную роль в его «Арсенале». Но Щорс был в жизни значительно моложе. Так в съемочной группе появился юный Коля Макаренко. Операторская группа сразу же выразила сомнение: совсем не похож на своего прототипа. Но Довженко начал снимать именно его. Чтобы вскоре признаться: «У нас неприятность — нет у нас Щорса. Как я ни люблю Колю Макаренко, но не тянет он эту роль».

После событий с Дубовым и коренной переделки сценария Александр Петрович понимал, что самым главным для него персонажем является Щорс. И надо всех убедить в том, что это человек из легенды — той, которая переживет еще и не такие катаклизмы и останется честной и незамутненной. Поэтому третьего Щорса начали искать среди опытных театральных актеров. Такого и привез молодой ассистент Шмарук из Москвы — Аркадий Кисляков был актером МХАТа. Гримеры изо всех сил добивались портретного сходства, которого требовал Александр Петрович. Ему и массаж специальный делали, и скулы подтягивали, и гримировали под фотографию, но режиссер был недоволен. А когда Кисляков на ватных ногах садился на лошадь, Довженко закрывал глаза и отворачивался.

На поиск четвертого Щорса режиссер отправил в Москву Лазаря Бодика. В Театре Мейерхольда в тот вечер показывали «Как закалялась сталь». Павку Корчагина играл Евгений Самойлов. Бодик писал в своих воспоминаниях, что он чуть не задохнулся от радости, когда увидел Самойлова и понял, что нашел Щорса. Мейерхольд посоветовал ассистенту столь требовательного режиссера сначала сделать пробы с Самойловым здесь, в Москве, а потом уже приглашать артиста на смотрины в Киев.

Но эти пробы Довженко смотреть не захотел. Тогда ассистент пошел на хитрость: вклеил их в ролик с пробами актера Скуратова на роль Боженко, которые Александр Петрович как раз собирался принимать. Тишина в просмотровом зале была химически чистой — именно такую тишину всегда требовал Довженко. И вдруг ее пронзает крик режиссера: «Кто такой?!» Бодик робко: «Самойлов!» — «Немедленно вызвать в Киев!»

Но чтобы закрепить свой успех, Бодик придумал целый спектакль. В студию был доставлен горячий жеребец. Когда на него вскочил загримированный под фото Щорса Самойлов, ассистент спрятал его за углом корпуса, где находился кабинет Довженко. Их встреча происходила так: всадник выскакивает из-за угла корпуса и, сделав «свечку», чуть не налетает на Довженко. Александр Петрович опешил: «Кто такой?» — «Самойлов», — еле сдерживая коня, ответил актер. Обойдя всадника, Довженко ударил жеребца по крупу. Тот рванул с места в карьер. Вся группа затаив дыхание наблюдала за происходящим. «Есть у нас Щорс!» — в восторге закричал режиссер. Когда Самойлов подъехал к нему, тот сказал: «Во времена Щорса прекрасный кавалерист из вас бы вышел». «Может быть», — потупил глаза Самойлов. «Почему так неуверенно?» — улыбнулся Довженко. «Потому что на коня я сел первый раз в жизни», — улыбнулся в ответ Евгений Самойлов. С этого момента, как утверждает Бодик, они стали друзьями на всю жизнь.

Гомер XX столетия

«Щорс» имел оглушительный успех не только в Украине, но и в других республиках Союза. Картина получила прекрасные отзывы видных деятелей культуры. О ней говорили и писали как о «гигантской фреске гражданской войны на Украине», о «своеобразной библии Довженко». Симонов назвал ее потрясающей, а Эйзенштейн писал: «Довженко — мастер, не идущий побираться к западникам». Прорвалась и оценка фильма из зарубежья. «После «Щорса» Довженко можно назвать Гомером XX столетия», — писал французский критик.

Но все равно какая-то внутренняя тревога не покидала Александра Петровича. И вот в один из дней, когда Довженко уже писал сценарий «Тарас Бульба» по Гоголю, в его кабинет вошел директор киностудии и упавшим голосом произнес: «Есть указание прокатным конторам снять с проката фильм «Щорс». У Александра Петровича случился сердечный приступ.

Вскоре выяснилось: причина запрета на его фильм — то, что в отношениях СССР с фашистской Германией произошел резкий поворот к сближению. Фильм ведь посвящен легендарному походу Щорса, освободившего силами лишь двух дивизий от петлюровцев и немцев Черниговщину, Слобожанщину, Полтаву, Кременчуг, Киев, Харьков, часть Екатеринославщины. И все это в течение одного месяца — января 1919 г.! Такой вот блицкриг. А через неделю фашисты развязали свой блицкриг — Вторую мировую войну.

Многострадальный «Щорс» начал свою борьбу с фашистами. Его показывали на фронте и в тылу постоянно — он укреплял дух борющегося народа, его веру в победу.

Сталинской премии I степени в 1941 г. были удостоены: Александр Довженко, Евгений Самойлов (Щорс), Иван Скуратов (батько Боженко).

Фильм восстановлен в 1964 г. на киностудии «Мосфильм».

«А был ли украинский Чапаев?»

В 1991 г. по стране пошла гулять версия о том, что в 1935-м «украинским Чапаевым» был назначен безвестный красноармеец Николай Щорс. А ради красивой легенды якобы даже замяли то, что этот «герой» пустил налево вагон с зерном для голодающих, что выпивал не в меру, донжуанил и т. д. и т. п. Дата гибели этого непутевого красноармейца — 30 августа 1919 г. — дескать, совпадает с датой гибели красного командира, что, мол, полностью развенчивает миф, придуманный для масс. И это несмотря на то, что в своих «Записках о гражданской войне» известный участник и историк гражданской войны Антонов-Овсеенко говорит о Щорсе как о реальном начдиве, которого рядовые красноармейцы любили за храбрость, а командиры — за сообразительность и находчивость.

И уже в 2000-е годы на-гора вышла еще одна сенсация, о которой написал профессор Кудин: комдив Николай Щорс — реальное лицо, но умер он не в бою, а далеко от Украины от болезни, которая в начале 1920-х годов выкосила миллионы. Эти версии напоминают Сциллу и Харибду, между которыми снова и снова приходится проходить кораблю под названием «Довженковский Щорс». И он благополучно проходит.

Пять дат — в одной

В 2008 г. есть повод отметить не только круглую дату этого культового фильма (январь 1938-го — начало съемок с «настоящим Щорсом»), но и вспомнить пять событий, посвященных одному человеку: 113 лет со дня рождения штабс-капитана царской армии, первого и последнего боевого командира собственной армии независимой Советской Украины Николая Александровича Щорса, 89 лет со дня его гибели, 59 — как нашли его могилу в Самаре, 54 — как установили ему памятник в Киеве, 50 лет — как Дубовой после отсидки в сталинских лагерях признался, что во время гибели Щорса рядом находился не только он, но и военный инспектор Танхиль-Танхилевич...

Если бы это знал Александр Петрович, может, арест Дубового не был бы для него такой роковой неожиданностью? И, может быть, ему удалось бы избежать инфаркта? И мы бы увидели реализованной его мечту — фильм «Тарас Бульба»...

После выхода Германии из войны и бегства Скоропадского, противниками Щорса стали войска Директории, против которых Богуновцы действовали в районе Суража, Унечи, Новгорода-Сиверского, Глухова, Стародуба, а на базе полка была создана 1-ая украинская бригада. «Красноармейцы любили его за заботливость и храбрость, командиры уважали за толковость, ясность и находчивость», — так описывал Щорса в «Записках о гражданской войне» командующий фронтом Антонов-Овсеенко.

Зимой 1919 года отряды Щорса уже действовали на подступах к Киеву. Несмотря на недостаточное количество сил, Щорс решает провести атаку на станцию Бровары. Удар во фланг ошеломил петлюровцев, и они стали выходить из города, опасаясь окружения. Комбриг Щорс приказал Богунскому полку и бронедивизиону переходить через цепной мост, а Таращанскому полку ударить в район железнодорожного вокзала. 6 февраля красные опять вошли в Киев, комендантом которого был назначен его «освободитель». Щорсу за проведение операции вручили почетное оружие. Впоследствии столичный бульвар Шевченко украсила конная статуя Николая Александровича.

В период «комендантства» Щорса по городу прошла вторая волна «красного террора». О личной жестокости коменданта свидетельств не осталось, но известно, что «кровавых мальчиков в глазах» он глушил водкой. При этом в своих приказах он заботится о беспризорниках и сиротах, курирует работу городских бань и магазинов, организует питание.

Его дальнейшая судьба была короткой. В условиях наступления Деникина и активизации войск УНР его назначают начальником 1-й Украинской советской дивизии, объединенной в 44-ую стрелковую дивизию. Дивизия входила в состав 12-й армии, которая прикрывала Киев с запада от войск УНР и с юга — от деникинцев, после прорыва фронта конницей генерала Мамонтова. Во время одного из боев Щорс был убит.

Странные похороны и эксгумация

Собственно, в смерти начдива первоначально не находили ничего особенного. Мало ли их гибло на фронтах гражданской войны? Но удивительной представлялась не столько смерть, как все, что происходило позже. Самым удивительным фактом стало то, что Николая Щорса похоронили не в Украине, где он погиб, а повезли в Самару, что в условиях военных действий выглядело не характерным явлением. Набальзамированное тело везли в специальном вагоне. По некоторым свидетельствам, его предварительно опустили в раствор поваренной соли. Хоронили же командира в запаянном гробу.

У тела Щорса

В 1926 году, в связи реконструкцией города, людям предложили перезахоронить могилы родных, но могилу Щорса забыли, а после вообще потеряли! И найти ее не могла даже супруга Щорса. Люди смотрели фильм и пели песню о том, «кто под красным знаменем раненный идет», но о могиле героя не знали. После Великой Отечественной войны оставшиеся в живых ветераны-щорсовцы подняли шум и жаловались в ЦК, что могила исчезла. ЦК дал указание разобраться, и Куйбышевский обком начал работы по поиску могилы.

Комиссия установила, что «на территории Куйбышевского кабельного завода (на бывшем православном кладбище), в трех метрах от правого угла западного фасада электроцеха найдена могила, в которой в сентябре месяце 1919 года было похоронено тело Н. А. Щорса». Могила была засыпана полуметровым слоем щебня, что являлось весьма характерным для советских «надкладбищенских строек».

Тогда гроб с телом перенесли на другое кладбище, уже на новом захоронении появился гранитный обелиск, к которому хаживали коммунисты и комсомольцы, сюда возлагали венки и цветы, здесь принимали в пионеры.

Неутешительные выводы

Комиссия не только перезахоронила останки, но и провела их тщательный осмотр, который доказывал, что вместе с телом Щорса была закопана еще и истина о причинах его смерти.

«На голове был хорошо заметен след, оставленный марлевой повязкой в виде широкой западающей полосы, идущей поперек лба и вдоль щек. Тотчас после снятия крышки гроба, на глазах присутствующих характерные особенности вследствие свободного доступа воздуха стали быстро меняться, превратились в бесформенную массу однообразной структуры...».

Естественно, что при вскрытии находились эксперты-криминалисты, установившие, что повреждения черепа были нанесены пулей из огнестрельного нарезного оружия, которая вошла в затылок и вышла в области темени. Но вывод экспертов был невероятным: «Выстрел был произведен с близкого расстояния, предположительно с 5-10 шагов». Получалось, что Николая Щорса, красного героя Киева, убила не коварная пуля петлюровца, а пуля своя. Но чья же?

Свидетели и версии

На сегодняшний день существуют три основные версии случившегося: официальная — «меткий петлюровский пулеметчик», следующая — смерть от руки товарищей-завистников и третья — «след Левы Троцкого».

Главным свидетелем смерти комдива-44 считался его заместитель Иван Дубовой, который и возглавил дивизию после смерти Николая Щорса. Дубовой, как и многие «герои гражданской войны», опубликовал свои мемуары «Легендарный начдив», увидевшие свет в 1935 году.

Дубовой описывает, как 30 августа, возле села Белошинцы, они вместе со Щорсом и уполномоченным Реввоенсовета Танхиль-Танхилевичем прибыли поддержать полк товарища Казимира Квятыка из Богунской бригады Бонгардта. Передняя цепь залегла под огнем петлюровского пулеметчика. По свидетельству Дубового, Щорс взял бинокль и начал смотреть туда, откуда шел пулеметный огонь. Но через мгновение бинокль выпал из рук Щорса, упал на землю, голова Щорса тоже.

«Я окликнул его: „Николай!“. Но он не отозвался.

Тогда я подполз к нему и начал смотреть. Вижу, показалась кровь на затылке. Я снял с него фуражку — пуля попала в левый висок и вышла в затылок. Через 15 минут Щорс, не приходя в сознание, умер у меня на руках».

При этом Дубовой лично перебинтовал голову командира, но после запретил разматывать бинты подбежавшей медицинской сестре Анне Розенблюм. Именно Дубовой отправил тело хоронить без медицинского освидетельствования. И, наконец, именно Дубовой возглавил бригаду после смерти Щорса.

Официальную версию подтвердил и комполка Казимир Квятык в журнале «Коммунист» 1935 года. Именно эта версия и легла в официальную легенду, воспетую в фильме и музыке.

Остается добавить, что оба свидетеля — и Иван Дубовой, и Казимир Квятык — были расстреляны как «изменники Родины и враги народа»: один в 1937, другой — в 1938 году.

От обвинений косвенных — к обвинениям прямым

Непосредственно обвинил своих в гибели Щорса бывший комбриг кавалерии 44-й армии С. И. Петриковский (Петренко). Именно он, еще в конце 30-х годов, первым зафиксировал присутствие в траншее, где погиб Щорс, только двух человек — Дубового и Танхиль-Танхилевича. Петриковский утверждал, что уже после случившегося Дубовой вел себя неадекватно, «стараясь придать юмористический оттенок своему рассказу, как он услышал слова красноармейца, лежащего справа: «Какая эта сволочь из ливорверта стреляет?».

Кавалерист уверял, что выстрел сделал уполномоченный Танхиль- Танхилевич, но без содействия Дубового этого сделать не мог. И хотя непосредственных исполнителей выстрела официально так и не назвали, Петриковский посеял веские сомнения.

Таинственный третий и «след Троцкого»

Известно, что Павел Самуилович Танхиль-Танхилевич был одесситом, выходцем из семьи буржуа. По некоторым источникам, он имел уголовное прошлое. Имея вполне сносное образование, зная два языка, 26-летний Петр Самуилович быстро нашел себя в революции. В 1919 году он служит политическим инспектором Реввоенсовета 12-й армии под началом известного Семена Аралова.

После трагической гибели Щорса Танхиль-Танхилевич скоропостижно исчезает из Украины и появляется на Южном фронте в более высоком ранге старшего цензора-контролера Военно-цензурного отдела Реввоенсовета 10-й армии.

Известно, что к Щорсу этого господина отправил именно Семен Аралов после своего возвращения из инспекционной поездки на фронт. Аралов был подручным Лейбы Давидовича Троцкого и имел широкие полномочия. Именно эти полномочия закончились печально для комполка А. Богунского, которого расстреляли в июле 1919 года без решения трибунала, но по личному приказу Троцкого и Аралова. «Методы Троцкого» хорошо известны всем, кто даже слегка касался истории гражданской войны — убийство командующего советскими войсками на Северном Кавказе Ивана Сорокина, расстрел без суда командира сводного конного корпуса Бориса Думенко, «случайная смерть» командующего 2-й конной армией Филиппа Миронова — все они напоминают историю с Щорсом.

С крутым на характер Щорсом у Аралова сразу не сложились отношения, скорее они были отвратительными. Комдив был слишком независим во взглядах. Аралов нашел повод к смещению — «партизанщину» Щорса. При этом нарком по военным и морским делам Н. Подвойский в своей записке на имя Ленина от 15 июня 1919 года подчеркивает, что, как показала его личная инспекция частей 1-ой армии, он находит единственно боевой дивизию Щорса, «куда входят наиболее сложенные полки».

Что же могли инкриминировать Щорсу Троцкий и Аралов? Прежде всего, склонность к самостоятельности действий и независимость взглядов. Сегодня уже говорят даже о том, что Щорс, якобы, «проникся идеями незалежности и думал перекинуться к Петлюре». Говорят и то, что он противился реорганизации частей в катастрофический период деникинской угрозы. Так или иначе, но Аралов, уцелевший в годы репрессий, даже после XX съезда продолжал разоблачать Щорса как антисоветчика, указывал на его неуправляемость и амбициозность.

Вполне вероятно, что, опасаясь растущего авторитета Щорса, «вождь мирового пролетариата № 2», товарищ Троцкий, и его коллега по «чисткам» Семен Аралов и отправили Танхиль-Танхилевича «с проверкой»...

В Мой Мир